I sit cross-legged and try not to levitate too much! (с)
Любовь и дальние страны
Автор: logastr
Бета: Рыжая Элен
Фандом: ПЛиО, Игра Престолов
Категория: джен, гет
Пейринг, герои: Дейенерис/Тирион, Джорах Мормонт и др., некоторое количество новых персонажей.
Размер: миди (в процессе)
Саммари: Дейенерис вышла замуж за самого умного мужчину Вестероса — Тириона Ланнистера. Они стали королем и королевой, объединив обширные области Вестероса и Эссоса в единую Империю. Иные и прочая нечисть были побеждены и загнаны назад на Север далеко за Стену. Станнис Баратеон, признанный всеми певцами и летописцами истинным Азор Ахаем, погиб в этой войне и воспет в песнях. Штормовые земли достались Томмену Баратеону, низложенному королю-мальчику. Под его «крылом» тихо собираются недовольные и обиженные новыми правителями. Впрочем, у Тириона и Дейенерис есть и другие, более серьезные, поводы для беспокойства. Игра в престолы не заканчивается до тех пор, пока есть престол.
Джорах Мормонт надел черное. Он не играет в престолы. Его игра называется иначе.
Ссылки на предыдущие главы
1-3 4 5
Глава 6.
Глава 6.
Весна на Севере робкая, словно девственница на пороге спальни, в Речных Землях она счастливая, зеленая и веселая, на Просторе – цветная, ласковая, как молодая мать, а в горах весна — словно скачущий козленок.
Но весна в Королевской Гавани — это вонь и грязь, заголенные тела портовых шлюх и помои, вылитые хозяйкой ровно вам под ноги. Наверное, именно поэтому, весна в столице Великой Империи так скоротечна, пробегает быстро, как мальчишка посыльный, и становится наконец неотличимой от лета. В садах и рощах, на задних дворах домов распускаются цветы, хоть немного разбавляющие своими ароматами уличный смрад, а припекающее солнце высушивает мокрые улицы.
В полдень на солнце почти так же жарко, как в Дорне.
Арианна Мартелл каждый день ровно в полдень принимает солнечные ванны на своем балконе, впитывая смуглой обнаженной кожей огонь и ярость.
— Не слишком ли ты вольно ведешь себя, мое солнце, — сказал Гарольд Дейн однажды, подавая ей шелковое покрывало, когда она, сполна насладившись теплом, зашла в полумрак спальни. — Кто-нибудь из слуг может увидеть тебя...
— И что с того? — ответила тогда Арианна. — Взглянув на солнце, он ослепнет и не поймет даже, что его убило.
Рыцарь рассмеялся, дергая острым кадыком:
— Ты жестока, мое солнце. И горяча...
— Как солнцу и положено.
В тот день, когда Мормонт играл с принцем в кольца, Арианна, как обычно, провела полуденные часы на залитом солнцем балконе, а потом с удовольствием нырнула в прохладу спальни. Там, на шелковых простынях кровати, ее уже ждал царственный любовник.
— Мой лев, — промурлыкала Арианна, кошкой выгибая узкую спину под ладонями Тириона.
— Нет, не зови меня так, принцесса. Хотя я и Ланнистер, мой сын будет править Империей под собственным гербом. Это правильно, если хочешь объединить такие разные земли, как Эссос и Вестерос.
Даже в постели с жаркой, как пустынные пески, женщиной Тирион говорил о политике. И что ему особенно нравилось в дорнийской принцессе – она никогда не возражала, не капризничала. Пожалуй, скорее её приходилось одергивать, не то она стала бы править всей империей вместо него, не сходя с шелковых подушек.
— Не хочешь, чтобы я называла тебя львом – займи мой рот чем-нибудь интересным, — засмеялась Арианна, развязывая императорские бриджи.
— О, принцесса, ты умеешь правильно ответить на любой упрек.
— Да, — согласилась Арианна, откидывая вьющиеся волосы назад и склоняясь над ним.
Тириону пришлось закусить губу, чтобы удержаться от стона, когда ее красные влажные губы коснулись волос на его животе и спустились ниже.
Когда он насытился сам и насытил свою женщину, которую, вообще-то, не так просто было удовлетворить, Тирион натянул бриджи и запил хорошую работу хорошей порцией дорнийского, которое Арианна всегда держала в своих комнатах в изобилии. Потом он поцеловал свою утомленную подругу в круглое горячее плечо и, насвистывая, вышел из ее покоев.
Едва за ним закрылись двери, Арианна вскочила, накинула тонкий халат и, едва запахнув его на груди, юркнула в нишу в глубине комнаты. Она тронула незаметный рычаг и скользнула в открывшуюся дверь, бесшумно переступая босыми ногами по каменному полу.
Через минуту она уже стояла перед Гарольдом Дейном, как и прежде, ничуть не стесняясь своего вида.
Рыцарь бросал на ее полуобнаженную грудь и крепкие стройные ноги, четко обрисованные тонкой тканью, отнюдь недвусмысленные взгляды. Но Арианна предпочитала делать вид, что ничего не замечает.
— Ты знаешь, что эта ворона, которую Император притащил на наш ужин, когда-то был любовником Дейенерис? — вскричала она, едва за ней закрылись двери.
Дейн поскреб выбритый подбородок.
— Не думаю, что это правда, мое солнце. Думаешь, наш лев Ланнистер допустил бы его ко двору, если бы это было так?
— Император только что сказал мне, что Мормонт приходит к принцу. Понимаешь? Даже не к Дейенерис...
— Неужели ты думаешь?.. Это уж совсем невероятно.
— Может быть и невероятно, может быть...
Арианна в волнении ходила по комнате взад и вперед, кусая губы и наматывая на пальцы черные пряди.
— Может быть и невероятно, — повторила она. — Но зато мы можем использовать эту ворону в нашей игре!
— Если бы я еще мог знать, какую игру ты задумала, принцесса, — ответил ей рыцарь.
Принцесса резко обернулась, ее мягкие, привлекательные черты заострились от гнева.
— Ты все знаешь! Знаешь мою цель. Знаешь меня также хорошо, как я знаю тебя, холоднокровная змея. Напомнить тебе, почему ты не обезглавлен, а твой смердящий труп не разрублен на куски и не скормлен почтовым воронам? Напомнить, почему твои плечи укрывает белый плащ королевской гвардии, а не рубище беглеца?
Гнев принцессы напугал бы любого: ее темные глаза стали совсем черными от злости, а тонкие пальцы впились в руку Дейна длинными острыми ногтями, покрытыми красной хной.
Но Гаролдь Дейн и вправду был хладнокровной змеей, именно благодаря этому он выжил.
Он с силой оторвал руку Арианны от своего запястья, не обращая внимания на глубокие царапины, поднес ее к своим губам и поцеловал рубиновый дорнийский перстень, украшавший безымянный палец принцессы.
— Я ничего не забыл, мое солнце, — наконец сказал он спокойно. — Если вы считаете, что стоит попытаться – так тому и быть. Еще я знаю, принцесса, что у вас память не хуже моей, а значит, не буду и спрашивать, помните ли вы о наших прошлых неудачах.
— В этот раз мы будем действовать очень осторожно и чужими руками, — ответила Арианна, больше не сердясь.
***
Ветер с реки растрепал высокую прическу Дейенерис, и ей пришлось укрыть голову прозрачной шелковой вуалью, чтобы не выглядеть неряхой перед гостями.
Она и ее супруг нечасто принимали посетителей в такой непринужденной обстановке, на чистой белокаменной набережной в устье Черноводной, где под стенами Красного Замка был устроен причал для королевской лодки и смотровая площадка. Отсюда Дейенерис наблюдала за кораблями, уходящими в Эссос и дальше, за рыбацкими лодочками и купающимися на противоположном берегу мальчишками.
Капитаны судов, выходящих из гавани, видели ее штандарт с драконом Таргариенов, поднятый над паланкином, и салютовали ей флагами.
Тирион бывал тут редко — говорил, что темные воды реки нагоняют на него тоску. Дени считала, что это просто не слишком ловкая отговорка, но не возражала.
Но сегодня император был здесь. Устроился в глубине шатра, поближе к столу с закусками и вином, и внимательно слушал мальчика, которого привел Джорах.
Мальчик сейчас стоял перед императором, склонившись в почтительном поклоне.
Дейенерис он понравился – открытое, счастливое лицо. Немного грубоватое чертами, но сильное и ясное. И в глазах видна неистовая, крепкая, словно гранитная скала уверенность в своей правоте. Именно такой была сама Дени, когда шла через пустыню за красной звездой и освобождала рабов в Эссосе.
— ... там был человек, ваше величество, — рассказывал лорд Сиворт, — то есть то, что от него осталось, но однако он не был похож ни на жителей Железных островов, ни на жителей побережья. Ни на кого в Вестеросе.
— Может быть, это был кто-то с Летних островов? Они знатные мореходы, — император явно был настроен скептически.
Дени хотелось поддержать мальчика, и она вопросительно посмотрела на Мормонта, стоявшего рядом. Но тот смотрел в сторону, на речные волны.
— Роза ветров, ваше величество, — терпеливо объяснял Сиворт, — не позволяет этого предположить. Эту лодку могло пригнать только с запада.
— Но земель там нет, сколько туда не плавали. Мормонт, ты же знаешь это, так ведь?
Мормонт покачал головой.
— Знаю, ваша милость, но еще я знаю, что знаю не достаточно. Вот брат Тумус рассказывает, что рыбаки одичалых плавали на запад под северными ветрами и находили там землю.
Джорах слегка подтолкнул Колченога, но тот стоял перед королем и королевой, совершенно потеряв дар речи то ли от восхищения, то ли от страха. Так что ни слова вымолвить он не мог, а только кивал, страшно вращая при этом глазами.
— Там есть земли, — убежденно сказал Сиворт, — и это не просто земли, а восточная часть Эссоса, богатейшая золотом и драгоценностями, которые сейчас достаются мятежникам, не подчинившимся воле императрицы Дейенерис.
Дейенерис не смогла сдержать горестного вздоха.
— Мне кажется, в словах этого юноши много разумного, — сказала она. — Полагаю, нам следует по крайней мере вознаградить его за его рвение.
— Согласен, — откликнулся Тирион. — Мормонт сказал, что ты, лорд Сиворт, отличный картограф. Это так?
— Не могу сказать, что я лучший в Вестеросе, ваше величество. В Староместе есть мейстер Оливус...
— У меня есть его карты. Пойдем-ка со мной, — Тирион слез со стула и поманил Станниса за собой к сундуку в углу шатра, достал оттуда большую карту и расстелил ее на столе, сдвинув вино и закуски.
Дейенерис подошла к Джораху.
— Дункан сказал мне, что ты приходил поиграть с ним, сир.
— Простите, ваше величество, если это было слишком дерзко с моей стороны...
— Нет-нет, — Дени поспешила остановить его, — я была бы рада, если бы вы подружились с ним. Он хороший мальчик.
— И будет хорошим королем впоследствии.
Дейенерис согласно кивнула и подошла к краю каменного причала. Джорах двинулся за ней, машинально, следуя давней привычке. Дени поняла это и улыбнулась:
— Иногда я вспоминаю наше путешествие по Эссосу, Джорах. Оно было трудным, я много потеряла тогда. И я была тогда совсем ребенком.
— Уже тогда вы были истинной королевой, Дейенерис.
— Иногда я хочу вернуться… Ты бы поехал со мной снова, как тогда?
— Конечно, ваше величество. Куда бы вы не отправились, но...
— Говори, сир.
— Разве то, что вы имеете теперь — Вестерос, Железный трон и даже больше — всю Великую Империю, разве не это было вашей целью тогда, в Красной Пустыне, в Заливе работорговцев? Разве вы не получили то, о чем мечтали?
Джорах замолчал, словно опасаясь, что сказал лишнее.
Дейенерис смотрела на гавань и скрывающийся в туманной дымке горизонт, и небо, белесое, словно еще не набравшее цвета после зимы. Покрывало упало с ее головы на плечи, и ветер бросал серебристые пряди волос ей в лицо, так что Джораху хотелось убрать их.
Наконец, она перевела взгляд на него.
— Этот мальчик... Думаешь то, что он говорит – глупость?
— Я не знаю, ваше величество, — ответил Джорах, смущенный тем, что она так резко переменила разговор. — Он сильно верит в то, о чем говорит. Обогнуть твердь и приплыть в Эссос с другой стороны трудно, но не невозможно. Если бы это удалось, у вас в Эссосе появилось бы преимущество.
— Именно так, — голос Дейенерис зазвенел, и Джорах понял, что напомнил ей о власти, которую она завоевала, и о ее долге. — Освобожденные рабы благословляют мое имя, а бывшие рабовладельцы проклинают и только и ждут случая, малейшего ослабления, чтобы впиться мне в горло. Чтобы не говорил мой муж-император, мы пошлем корабли на Запад.
***
Ночью Джорах никак не мог заснуть. Лорд Сиворт остался в замке, чтобы нарисовать карту для императора, и, возможно, как он шепнул Мормонту, прощаясь, еще раз попробовать воодушевить его своей идеей. Колченогу Джорах ссудил мелкой монеты на вино и, вероятно, шлюх, так что до утра брат Тумус будет кормить трактирную публику в тысячу раз приукрашенным рассказом об их визите к Императору.
А он все думал и думал о Дейенерис. Чего-чего, а покоя, который он чувствовал раньше, теперь не было и в помине.
«Ты бы поехал со мной снова?» — спросила она, и что-то еще, что-то трудноуловимое было в ее молчании...
Дейенерис несчастлива — понял он, и сердце заколотилось так часто, что пришлось встать с кровати и дышать, дышать, опершись руками на спинку стула. Горечь заполнила рот, и Джорах схватил кувшин, который Колченог оставил на столе и долго пил, прямо из горлышка, обливаясь красным вином, пока не закашлялся, поперхнувшись.
Когда утром Колченог ввалился в их комнаты, совершенно осоловевший от гулянки, Мормонт был полностью одет и застегивал перевязь меча на бедре.
— Некогда спать, брат, — сказал он, когда Тумус поднял на него глаза, едва видные из-под заплывших век. — У нас много дел. Отправляемся на Север, братья ждут.
— А... п-праздник? Турнир, ты же сам говорил...
— Нет. Нам нужно уехать из Королевской Гавани как можно скорее.
Глава 7.Глава 7.
На Севере живут простые люди, которые испытывают простые чувства, — так учила его мать. Если северянин любит, то любит всей душой, без остатка. Если ненавидит — то до конца, до последней кровавой слезинки своего врага. Дружба, верность, вера в богов — все на Севере было беспримесным, чистым, словно лед на вершинах Клыков Мороза.
Сейчас Джорах Мормонт не чувствовал себя северянином. Здесь, в Королевской Гавани, и люди становятся иными. Они похожи на детскую игру со множеством разноцветных коробочек, вложенных одна в другую. Вот эта выглядит как верность, но стоит ее раскрыть — там предательство или любовь, или алчность. Кажется, что нашел правду, но в той коробочке — следующая, следующая, следующая... Эта игра кажется бесконечной — можно разгадывать загадку всю жизнь, но так и не добраться до сути.
С раннего утра он успел немало — купил нужное количество повозок и мулов, пусть и не самых лучших, особенно выбирать и торговаться было некогда. Предупредил тюремщика, чтобы готовил пленников — будущих дозорных, послал Тумуса на одной из повозок, на рынок, чтобы купить вяленого мяса и брюквы в дорогу, чтобы хватило хотя бы до Переправы.
Тумус злился и ворчал. Вспоминал то про намечающийся турнир, то про возможное путешествие за моря вместе с Сивортом.
— Даже не думай, — сказал ему Мормонт на всю его болтовню про корабли и дальние страны. — Ты брат Ночного Дозора. Пойдешь туда, куда тебя лорд-командующий пошлет, и не дальше.
На самом деле, он тоже думал об этом возможном путешествии. Дейенерис сказала, что обязательно пошлет корабли на Запад, и он лучше других знал, что она не отступится.
Плыть по морю, далеко-далеко от Вестероса, Королевской Гавани и Дейенерис, но быстро-быстро, словно камень из пращи, пущенный ее рукой. Знать, что она думает о тебе и желает тебе успеха уже потому, что желает исполнения своей воли.
Но Джорах и себе запретил мечтать об этом. Потому что в этой коробочке на самом деле таилась другая — он любил Дейенерис. Любил так, что перехватывало дыхание, стоило только вспомнить о ее нежных белых руках, серебристых волосах, растрепанных ветром, прямо как когда-то в дотракийских степях. И эта любовь — она тоже таила в себе другое, таила сожаления, вину, боль и — страх.
Джорах не питал иллюзий на свой счет, но трусом тоже никогда не был.
Поэтому, когда к полудню он понял, что невольно откладывает самое трудное — визит к Дейенерис, чтобы попрощаться — сжал зубы и отправил брата Тумуса к кожевеннику и кузнецу одного, а сам пошел в Красный Замок.
Он нашел королеву на западной галерее, залитой вечерним солнцем, в большой компании рыцарей и придворных дам. Публика собралась вокруг мольберта и горячо обсуждала выставленную на нем картину.
— О, вот новое лицо, — принцесса Арианна первая увидела Джораха. — Присоединяйтесь к нам, сир, рассудите наш спор.
Она подошла к нему и взяла его под локоть мягкой рукой, увешанной браслетами. Однако хватка у нее была что надо. Принцесса подвела его ближе, к Дейенерис.
Королева улыбнулась ему.
— У нас не спор, сир Джорах, — успокоила она его, — скорее соревнование. Видите этот портрет? Эту работу прославленный мастер Лионтен закончил только что...
На выставленном на мольберте холсте действительно был написан портрет Дейенерис. Она была изображена в вестеросском закрытом платье, целомудренно прикрывающем грудь шелковой нижней рубахой. Ее волосы на портрете были тщательно уложены в высокую прическу и убраны цветами. Только выпущенные сзади локоны тремя извивающимися змеями спускались по каждому плечу. На руках она держала маленькую черную саламандру, отдаленно напоминающую дракона.
— Нравится вам этот портрет? — спросила Дейенерис Джораха. Публика кругом затихла, ожидая, что он ответит. Они ждут промаха, понял Джорах. Что ж, мне все равно не выиграть в этой игре...
— Я плохо разбираюсь в искусстве, ваше величество, — ответил он, слегка поклонившись.
— На самом деле, мы все считаем, — леди Арианна, все еще державшая его под руку, решила помочь ему, — что портрет очень удачен. Очень похож, хотя, безусловно, наша королева в жизни еще привлекательнее.
— Леди Арианна обещала свой поцелуй в качестве приза тому, кто похвалит портрет лучше всех, — рассмеялась Дейенерис. — Сир Гарольд Дейн уже высказался, теперь очередь лорда Эстермонта.
Эстермонт выступил вперед и, искоса поглядывая на дорнийскую принцессу, произнес, гордо задрав толстый подбородок:
— Портрет прекрасен. Его достоинства так неоспоримы, что я готов пожаловать художнику пятьдесят золотых драконов за его труд. С тем, разумеется, что сам портрет останется у нашей королевы.
— Браво, — Дени захлопала в ладоши. — Что скажете, Арианна? По-моему, у нас есть претендент на ваши уста.
— Это неправильно, — встрял Гарольд Дейн, — я думал, это соревнование в красноречии!
— Что может быть красноречивее полновесной золотой монеты?
Они продолжили перепалку. Все зашумели, приводя свои доводы за или против ставки лорда Эстермонта.
Принцесса Арианна наконец отпустила локоть Джораха, увлекшись спором.
Джорах смотрел на Дени и на портрет. Ее лицо действительно было изображено с необыкновенным сходством. Разве что...
Глаза на картине были чуточку больше, чем в жизни. Волосы гуще, кожа ровнее и не такая бледная... Дейенерис в жизни была старше и...
— Так что вы скажете, сир Джорах? — спросила Дейенерис, подходя к нему. — Поучаствуете в соревновании?
— Да, - Арианна захлопала в ладоши, — нам нужен третий претендент. Возможно, эта ставка окажется самой сильной!
— Я не знаю, что сказать, ваше величество. Разве что на портрете я вижу девочку, а перед собой – женщину. Прекрасную, но…
Все опять умолкли.
— Королеву, хотите вы сказать? — леди Арианна опять пришла ему на помощь.
— Да, конечно, королеву. Прошу меня простить.
— Это никуда не годная ставка, — возмутился лорд Эстермонт. – Я выиграл, так ведь, принцесса?
— Да, приходится признать, что ваши драконы победили.
И под всеобщий одобрительный гул и хлопки, принцесса смачно чмокнула довольного лорда в пухлую щеку.
— Простите, ваше величество, — сказал Джорах, обращаясь к Дени, — Я пришел не вовремя, но мне нужно...
— Нет, это ты меня прости, сир, что втянула тебя в глупую игру. — Отойдем чуть в сторону, и ты расскажешь мне о своем деле.
Дейенерис подошла к внешней стороне галереи, и Джорах последовал за ней.
Солнечный свет уже совсем покраснел, даже серебряные волосы Дейенерис отливали розовым. А глаза, едва она взглянула на Джораха, вспыхнули таким ярким пурпуром, что он не сразу вспомнил заготовленные слова.
— Я пришел просить позволения покинуть Королевскую Гавань, ваше величество. Пора мне возвращаться на Стену с новыми братьями.
Дейенерис посмотрела на него удивленно.
— Но... ты же собирался остаться до турнира... О...
Странно было видеть королеву в замешательстве. Вот она поднесла руку к губам, пытаясь скрыть свое разочарование. Ее глаза на секунду стали влажными и рот приоткрылся.
Джорах отвернулся. Прикрыл глаза, стараясь запомнить ее. Запомнить такой — растерянной, живой и желанной.
Дейенерис взяла себя в руки.
— Если у вас все готово, сир, и ты считаешь, что пора, я не стану тебя удерживать. Но послушай, — Дени опустила свою руку на его, лежащую на каменных перилах галереи, — я думала, что лорду Сиворту будет нужна помощь в его путешествии.
— Моя жизнь принадлежит Ночному Дозору...
— Пусть так. Но кто знает, что может встретиться отважным путешественникам в этом пути? Возможно, там твои знания будут нужнее? Разве станет лорд Сноу возражать, если я напишу ему?
— Мои знания о путешествиях не так уж велики, ваше величество. Не больше, чем у любого скитальца...
Джорах чувствовал, как слегка подрагивают пальцы Дейенерис.
Она взволнована, потому что так хочет послать меня на Запад, или… Потому что не хочет, чтобы я уезжал, — понял он, и кровь ударила ему в лицо.
— Дени... — начал он, взяв ее руку в свою, и только тут вспомнил, что они не одни, и кругом полным полно придворных. Он выпустил руку королевы и огляделся. Галерея была пуста. Только слишком красивая девочка-Дейенерис смотрела на него с оставленного на мольберте портрета.
— Все ушли, — сказала Дейенерис, отвечая на незаданный вопрос. — Принцесса Арианна проявила деликатность и увела всех полдничать в свои покои.
— Я не заметил...
Дейенерис улыбнулась:
— Ты тоже совсем не изменился, мой... рыцарь.
Она протянула руку и нежно погладила его по щеке:
— Не хочу прощаться так скоро.
Джорах не знал, что ответить. Все доводы у него закончились.
Он подался вперед и притянул Дени к себе, чувствуя, как она приникает к нему и приподнимается в его руках, вытягивая белую шею, подставляя губы для поцелуя. Как юная девочка, как его...
Но секунду спустя она отпрянула и вырвалась из его объятий.
Сердце у Джораха ухнуло вниз. Раздался скрип двери, лязг доспехов, шаги и на галерее появился император.
— Вот вы где! — Тириона сопровождал Гарольд Дейн и еще два гвардейца в белых плащах. — Пока я в поте лица занимаюсь государственными делами, вы тут предаетесь... воспоминаниям?
Джорах молча поклонился, а Дейенерис ответила:
— Старым друзьям позволительно вспоминать то, что было.
— Только не увлекайтесь, — сказал Тирион многозначительно. — Тут прилетел ворон с Железных островов. Эурон просит позволить железным людям снова молиться своему богу. Будто бы они не делают этого и так, сколько им не запрещай. А, Мормонт, что скажешь?
— Верить они могут во что угодно, но жрецы Утонувшего часто призывают к старым обычаям. А известно, каковы старые обычаи железян — разбой и пиратство.
— Именно так. — Тирион вздохнул, мотнул большой головой и перевел разговор:
— А твой мальчик, то есть не твой, конечно, а Лукового рыцаря, оказался хорошим картографом. Думаю, самым лучшим. Если бы еще выкинул из головы свои дурацкие идеи...
— Я не считаю его идеи дурацкими, дорогой супруг, — сказала Дейенерис. — Мы уже обсуждали это. Эссос может самостоятельно снарядить корабли.
— Тьфу, пропасть. — Тирион топнул маленькой ножкой и всплеснул руками. — Извини, Мормонт, но эта женщина сводит меня с ума. Конечно, ваша милость может снарядить корабли самостоятельно. Вас же не заботят едва собираемые налоги, мелкий саботаж бывших работорговцев и Эурон Грейджой. — Тирион подошел к своей жене вплотную и продолжал зловещим шепотом: — А также мелкие неприятности вроде недовольного Штормового предела и пакостей лорда Бейлиша. Что там еще? Ах, да, Северная леди.
— Север всегда останется верен той, чьи драконы освободили его от ледяного ужаса, — встрял Джорах. — Север помнит.
Тирион посмотрел на него недовольно:
— Вы сговорились? А впрочем, и без Севера, и без ваших кораблей нам достаточно забот.
— Нельзя думать только о насущных заботах, ваше величество! — воскликнула Дейенерис. — Как запомнят нас потомки? О чем споют в песнях? О создателях величайшей империи, освободителей или о... о пауках, прядущих свою паутину?
— Мне плевать, как меня запомнят! — теперь император тоже повысил голос. — У меня Грейджой того и гляди восстанет, мне не до вечности и песен!
Джорах слушал и никак не мог понять, ссорятся ли супруги или монархи никак не придут к согласию. Гвардейцы, пришедшие с Тирионом, тоже смущенно отошли подальше. И только на холодном лице Гарольда Дейна время от времени появлялась тонкая улыбка. Он видит такое не в первый раз, — понял Джорах.
— Ваше величество! — сказал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. Тирион и Дейнерис повернулись к нему одновременно. — Я прошу меня извинить за дерзость, но, если бы и вправду кто-то по планам лорда Сиворта отправился на Запад и открыл путь к восточной части Эссоса, если бы предприятие удалось, как бы вы вознаградили того, кто возглавит поход?
— Не будет никакого похода... — начал Тирион, но Дейенерис его перебила.
— Думаю, такой человек по праву бы стал правителем тех дальних земель Эссоса, получил бы самый высокий титул и хороший процент от всей прибыли...
Джорах кивнул:
— Если поручить организовать все предприятие и возглавить поход Эурону Грейджою, то он согласится...
— И уберется с Железных островов! — закончил Тирион.
Дейенерис выглядела слегка разочарованной, но Тирион, почесав подбородок, кивнул:
— Что ж, над таким предложением стоит и подумать. Теон Грейджой на Пайке — вот чего мне всегда хотелось, даже больше чем дорнийского в жаркий полдень.
Автор: logastr
Бета: Рыжая Элен
Фандом: ПЛиО, Игра Престолов
Категория: джен, гет
Пейринг, герои: Дейенерис/Тирион, Джорах Мормонт и др., некоторое количество новых персонажей.
Размер: миди (в процессе)
Саммари: Дейенерис вышла замуж за самого умного мужчину Вестероса — Тириона Ланнистера. Они стали королем и королевой, объединив обширные области Вестероса и Эссоса в единую Империю. Иные и прочая нечисть были побеждены и загнаны назад на Север далеко за Стену. Станнис Баратеон, признанный всеми певцами и летописцами истинным Азор Ахаем, погиб в этой войне и воспет в песнях. Штормовые земли достались Томмену Баратеону, низложенному королю-мальчику. Под его «крылом» тихо собираются недовольные и обиженные новыми правителями. Впрочем, у Тириона и Дейенерис есть и другие, более серьезные, поводы для беспокойства. Игра в престолы не заканчивается до тех пор, пока есть престол.
Джорах Мормонт надел черное. Он не играет в престолы. Его игра называется иначе.
Ссылки на предыдущие главы
1-3 4 5
Глава 6.
Глава 6.
Весна на Севере робкая, словно девственница на пороге спальни, в Речных Землях она счастливая, зеленая и веселая, на Просторе – цветная, ласковая, как молодая мать, а в горах весна — словно скачущий козленок.
Но весна в Королевской Гавани — это вонь и грязь, заголенные тела портовых шлюх и помои, вылитые хозяйкой ровно вам под ноги. Наверное, именно поэтому, весна в столице Великой Империи так скоротечна, пробегает быстро, как мальчишка посыльный, и становится наконец неотличимой от лета. В садах и рощах, на задних дворах домов распускаются цветы, хоть немного разбавляющие своими ароматами уличный смрад, а припекающее солнце высушивает мокрые улицы.
В полдень на солнце почти так же жарко, как в Дорне.
Арианна Мартелл каждый день ровно в полдень принимает солнечные ванны на своем балконе, впитывая смуглой обнаженной кожей огонь и ярость.
— Не слишком ли ты вольно ведешь себя, мое солнце, — сказал Гарольд Дейн однажды, подавая ей шелковое покрывало, когда она, сполна насладившись теплом, зашла в полумрак спальни. — Кто-нибудь из слуг может увидеть тебя...
— И что с того? — ответила тогда Арианна. — Взглянув на солнце, он ослепнет и не поймет даже, что его убило.
Рыцарь рассмеялся, дергая острым кадыком:
— Ты жестока, мое солнце. И горяча...
— Как солнцу и положено.
В тот день, когда Мормонт играл с принцем в кольца, Арианна, как обычно, провела полуденные часы на залитом солнцем балконе, а потом с удовольствием нырнула в прохладу спальни. Там, на шелковых простынях кровати, ее уже ждал царственный любовник.
— Мой лев, — промурлыкала Арианна, кошкой выгибая узкую спину под ладонями Тириона.
— Нет, не зови меня так, принцесса. Хотя я и Ланнистер, мой сын будет править Империей под собственным гербом. Это правильно, если хочешь объединить такие разные земли, как Эссос и Вестерос.
Даже в постели с жаркой, как пустынные пески, женщиной Тирион говорил о политике. И что ему особенно нравилось в дорнийской принцессе – она никогда не возражала, не капризничала. Пожалуй, скорее её приходилось одергивать, не то она стала бы править всей империей вместо него, не сходя с шелковых подушек.
— Не хочешь, чтобы я называла тебя львом – займи мой рот чем-нибудь интересным, — засмеялась Арианна, развязывая императорские бриджи.
— О, принцесса, ты умеешь правильно ответить на любой упрек.
— Да, — согласилась Арианна, откидывая вьющиеся волосы назад и склоняясь над ним.
Тириону пришлось закусить губу, чтобы удержаться от стона, когда ее красные влажные губы коснулись волос на его животе и спустились ниже.
Когда он насытился сам и насытил свою женщину, которую, вообще-то, не так просто было удовлетворить, Тирион натянул бриджи и запил хорошую работу хорошей порцией дорнийского, которое Арианна всегда держала в своих комнатах в изобилии. Потом он поцеловал свою утомленную подругу в круглое горячее плечо и, насвистывая, вышел из ее покоев.
Едва за ним закрылись двери, Арианна вскочила, накинула тонкий халат и, едва запахнув его на груди, юркнула в нишу в глубине комнаты. Она тронула незаметный рычаг и скользнула в открывшуюся дверь, бесшумно переступая босыми ногами по каменному полу.
Через минуту она уже стояла перед Гарольдом Дейном, как и прежде, ничуть не стесняясь своего вида.
Рыцарь бросал на ее полуобнаженную грудь и крепкие стройные ноги, четко обрисованные тонкой тканью, отнюдь недвусмысленные взгляды. Но Арианна предпочитала делать вид, что ничего не замечает.
— Ты знаешь, что эта ворона, которую Император притащил на наш ужин, когда-то был любовником Дейенерис? — вскричала она, едва за ней закрылись двери.
Дейн поскреб выбритый подбородок.
— Не думаю, что это правда, мое солнце. Думаешь, наш лев Ланнистер допустил бы его ко двору, если бы это было так?
— Император только что сказал мне, что Мормонт приходит к принцу. Понимаешь? Даже не к Дейенерис...
— Неужели ты думаешь?.. Это уж совсем невероятно.
— Может быть и невероятно, может быть...
Арианна в волнении ходила по комнате взад и вперед, кусая губы и наматывая на пальцы черные пряди.
— Может быть и невероятно, — повторила она. — Но зато мы можем использовать эту ворону в нашей игре!
— Если бы я еще мог знать, какую игру ты задумала, принцесса, — ответил ей рыцарь.
Принцесса резко обернулась, ее мягкие, привлекательные черты заострились от гнева.
— Ты все знаешь! Знаешь мою цель. Знаешь меня также хорошо, как я знаю тебя, холоднокровная змея. Напомнить тебе, почему ты не обезглавлен, а твой смердящий труп не разрублен на куски и не скормлен почтовым воронам? Напомнить, почему твои плечи укрывает белый плащ королевской гвардии, а не рубище беглеца?
Гнев принцессы напугал бы любого: ее темные глаза стали совсем черными от злости, а тонкие пальцы впились в руку Дейна длинными острыми ногтями, покрытыми красной хной.
Но Гаролдь Дейн и вправду был хладнокровной змеей, именно благодаря этому он выжил.
Он с силой оторвал руку Арианны от своего запястья, не обращая внимания на глубокие царапины, поднес ее к своим губам и поцеловал рубиновый дорнийский перстень, украшавший безымянный палец принцессы.
— Я ничего не забыл, мое солнце, — наконец сказал он спокойно. — Если вы считаете, что стоит попытаться – так тому и быть. Еще я знаю, принцесса, что у вас память не хуже моей, а значит, не буду и спрашивать, помните ли вы о наших прошлых неудачах.
— В этот раз мы будем действовать очень осторожно и чужими руками, — ответила Арианна, больше не сердясь.
***
Ветер с реки растрепал высокую прическу Дейенерис, и ей пришлось укрыть голову прозрачной шелковой вуалью, чтобы не выглядеть неряхой перед гостями.
Она и ее супруг нечасто принимали посетителей в такой непринужденной обстановке, на чистой белокаменной набережной в устье Черноводной, где под стенами Красного Замка был устроен причал для королевской лодки и смотровая площадка. Отсюда Дейенерис наблюдала за кораблями, уходящими в Эссос и дальше, за рыбацкими лодочками и купающимися на противоположном берегу мальчишками.
Капитаны судов, выходящих из гавани, видели ее штандарт с драконом Таргариенов, поднятый над паланкином, и салютовали ей флагами.
Тирион бывал тут редко — говорил, что темные воды реки нагоняют на него тоску. Дени считала, что это просто не слишком ловкая отговорка, но не возражала.
Но сегодня император был здесь. Устроился в глубине шатра, поближе к столу с закусками и вином, и внимательно слушал мальчика, которого привел Джорах.
Мальчик сейчас стоял перед императором, склонившись в почтительном поклоне.
Дейенерис он понравился – открытое, счастливое лицо. Немного грубоватое чертами, но сильное и ясное. И в глазах видна неистовая, крепкая, словно гранитная скала уверенность в своей правоте. Именно такой была сама Дени, когда шла через пустыню за красной звездой и освобождала рабов в Эссосе.
— ... там был человек, ваше величество, — рассказывал лорд Сиворт, — то есть то, что от него осталось, но однако он не был похож ни на жителей Железных островов, ни на жителей побережья. Ни на кого в Вестеросе.
— Может быть, это был кто-то с Летних островов? Они знатные мореходы, — император явно был настроен скептически.
Дени хотелось поддержать мальчика, и она вопросительно посмотрела на Мормонта, стоявшего рядом. Но тот смотрел в сторону, на речные волны.
— Роза ветров, ваше величество, — терпеливо объяснял Сиворт, — не позволяет этого предположить. Эту лодку могло пригнать только с запада.
— Но земель там нет, сколько туда не плавали. Мормонт, ты же знаешь это, так ведь?
Мормонт покачал головой.
— Знаю, ваша милость, но еще я знаю, что знаю не достаточно. Вот брат Тумус рассказывает, что рыбаки одичалых плавали на запад под северными ветрами и находили там землю.
Джорах слегка подтолкнул Колченога, но тот стоял перед королем и королевой, совершенно потеряв дар речи то ли от восхищения, то ли от страха. Так что ни слова вымолвить он не мог, а только кивал, страшно вращая при этом глазами.
— Там есть земли, — убежденно сказал Сиворт, — и это не просто земли, а восточная часть Эссоса, богатейшая золотом и драгоценностями, которые сейчас достаются мятежникам, не подчинившимся воле императрицы Дейенерис.
Дейенерис не смогла сдержать горестного вздоха.
— Мне кажется, в словах этого юноши много разумного, — сказала она. — Полагаю, нам следует по крайней мере вознаградить его за его рвение.
— Согласен, — откликнулся Тирион. — Мормонт сказал, что ты, лорд Сиворт, отличный картограф. Это так?
— Не могу сказать, что я лучший в Вестеросе, ваше величество. В Староместе есть мейстер Оливус...
— У меня есть его карты. Пойдем-ка со мной, — Тирион слез со стула и поманил Станниса за собой к сундуку в углу шатра, достал оттуда большую карту и расстелил ее на столе, сдвинув вино и закуски.
Дейенерис подошла к Джораху.
— Дункан сказал мне, что ты приходил поиграть с ним, сир.
— Простите, ваше величество, если это было слишком дерзко с моей стороны...
— Нет-нет, — Дени поспешила остановить его, — я была бы рада, если бы вы подружились с ним. Он хороший мальчик.
— И будет хорошим королем впоследствии.
Дейенерис согласно кивнула и подошла к краю каменного причала. Джорах двинулся за ней, машинально, следуя давней привычке. Дени поняла это и улыбнулась:
— Иногда я вспоминаю наше путешествие по Эссосу, Джорах. Оно было трудным, я много потеряла тогда. И я была тогда совсем ребенком.
— Уже тогда вы были истинной королевой, Дейенерис.
— Иногда я хочу вернуться… Ты бы поехал со мной снова, как тогда?
— Конечно, ваше величество. Куда бы вы не отправились, но...
— Говори, сир.
— Разве то, что вы имеете теперь — Вестерос, Железный трон и даже больше — всю Великую Империю, разве не это было вашей целью тогда, в Красной Пустыне, в Заливе работорговцев? Разве вы не получили то, о чем мечтали?
Джорах замолчал, словно опасаясь, что сказал лишнее.
Дейенерис смотрела на гавань и скрывающийся в туманной дымке горизонт, и небо, белесое, словно еще не набравшее цвета после зимы. Покрывало упало с ее головы на плечи, и ветер бросал серебристые пряди волос ей в лицо, так что Джораху хотелось убрать их.
Наконец, она перевела взгляд на него.
— Этот мальчик... Думаешь то, что он говорит – глупость?
— Я не знаю, ваше величество, — ответил Джорах, смущенный тем, что она так резко переменила разговор. — Он сильно верит в то, о чем говорит. Обогнуть твердь и приплыть в Эссос с другой стороны трудно, но не невозможно. Если бы это удалось, у вас в Эссосе появилось бы преимущество.
— Именно так, — голос Дейенерис зазвенел, и Джорах понял, что напомнил ей о власти, которую она завоевала, и о ее долге. — Освобожденные рабы благословляют мое имя, а бывшие рабовладельцы проклинают и только и ждут случая, малейшего ослабления, чтобы впиться мне в горло. Чтобы не говорил мой муж-император, мы пошлем корабли на Запад.
***
Ночью Джорах никак не мог заснуть. Лорд Сиворт остался в замке, чтобы нарисовать карту для императора, и, возможно, как он шепнул Мормонту, прощаясь, еще раз попробовать воодушевить его своей идеей. Колченогу Джорах ссудил мелкой монеты на вино и, вероятно, шлюх, так что до утра брат Тумус будет кормить трактирную публику в тысячу раз приукрашенным рассказом об их визите к Императору.
А он все думал и думал о Дейенерис. Чего-чего, а покоя, который он чувствовал раньше, теперь не было и в помине.
«Ты бы поехал со мной снова?» — спросила она, и что-то еще, что-то трудноуловимое было в ее молчании...
Дейенерис несчастлива — понял он, и сердце заколотилось так часто, что пришлось встать с кровати и дышать, дышать, опершись руками на спинку стула. Горечь заполнила рот, и Джорах схватил кувшин, который Колченог оставил на столе и долго пил, прямо из горлышка, обливаясь красным вином, пока не закашлялся, поперхнувшись.
Когда утром Колченог ввалился в их комнаты, совершенно осоловевший от гулянки, Мормонт был полностью одет и застегивал перевязь меча на бедре.
— Некогда спать, брат, — сказал он, когда Тумус поднял на него глаза, едва видные из-под заплывших век. — У нас много дел. Отправляемся на Север, братья ждут.
— А... п-праздник? Турнир, ты же сам говорил...
— Нет. Нам нужно уехать из Королевской Гавани как можно скорее.
Глава 7.Глава 7.
На Севере живут простые люди, которые испытывают простые чувства, — так учила его мать. Если северянин любит, то любит всей душой, без остатка. Если ненавидит — то до конца, до последней кровавой слезинки своего врага. Дружба, верность, вера в богов — все на Севере было беспримесным, чистым, словно лед на вершинах Клыков Мороза.
Сейчас Джорах Мормонт не чувствовал себя северянином. Здесь, в Королевской Гавани, и люди становятся иными. Они похожи на детскую игру со множеством разноцветных коробочек, вложенных одна в другую. Вот эта выглядит как верность, но стоит ее раскрыть — там предательство или любовь, или алчность. Кажется, что нашел правду, но в той коробочке — следующая, следующая, следующая... Эта игра кажется бесконечной — можно разгадывать загадку всю жизнь, но так и не добраться до сути.
С раннего утра он успел немало — купил нужное количество повозок и мулов, пусть и не самых лучших, особенно выбирать и торговаться было некогда. Предупредил тюремщика, чтобы готовил пленников — будущих дозорных, послал Тумуса на одной из повозок, на рынок, чтобы купить вяленого мяса и брюквы в дорогу, чтобы хватило хотя бы до Переправы.
Тумус злился и ворчал. Вспоминал то про намечающийся турнир, то про возможное путешествие за моря вместе с Сивортом.
— Даже не думай, — сказал ему Мормонт на всю его болтовню про корабли и дальние страны. — Ты брат Ночного Дозора. Пойдешь туда, куда тебя лорд-командующий пошлет, и не дальше.
На самом деле, он тоже думал об этом возможном путешествии. Дейенерис сказала, что обязательно пошлет корабли на Запад, и он лучше других знал, что она не отступится.
Плыть по морю, далеко-далеко от Вестероса, Королевской Гавани и Дейенерис, но быстро-быстро, словно камень из пращи, пущенный ее рукой. Знать, что она думает о тебе и желает тебе успеха уже потому, что желает исполнения своей воли.
Но Джорах и себе запретил мечтать об этом. Потому что в этой коробочке на самом деле таилась другая — он любил Дейенерис. Любил так, что перехватывало дыхание, стоило только вспомнить о ее нежных белых руках, серебристых волосах, растрепанных ветром, прямо как когда-то в дотракийских степях. И эта любовь — она тоже таила в себе другое, таила сожаления, вину, боль и — страх.
Джорах не питал иллюзий на свой счет, но трусом тоже никогда не был.
Поэтому, когда к полудню он понял, что невольно откладывает самое трудное — визит к Дейенерис, чтобы попрощаться — сжал зубы и отправил брата Тумуса к кожевеннику и кузнецу одного, а сам пошел в Красный Замок.
Он нашел королеву на западной галерее, залитой вечерним солнцем, в большой компании рыцарей и придворных дам. Публика собралась вокруг мольберта и горячо обсуждала выставленную на нем картину.
— О, вот новое лицо, — принцесса Арианна первая увидела Джораха. — Присоединяйтесь к нам, сир, рассудите наш спор.
Она подошла к нему и взяла его под локоть мягкой рукой, увешанной браслетами. Однако хватка у нее была что надо. Принцесса подвела его ближе, к Дейенерис.
Королева улыбнулась ему.
— У нас не спор, сир Джорах, — успокоила она его, — скорее соревнование. Видите этот портрет? Эту работу прославленный мастер Лионтен закончил только что...
На выставленном на мольберте холсте действительно был написан портрет Дейенерис. Она была изображена в вестеросском закрытом платье, целомудренно прикрывающем грудь шелковой нижней рубахой. Ее волосы на портрете были тщательно уложены в высокую прическу и убраны цветами. Только выпущенные сзади локоны тремя извивающимися змеями спускались по каждому плечу. На руках она держала маленькую черную саламандру, отдаленно напоминающую дракона.
— Нравится вам этот портрет? — спросила Дейенерис Джораха. Публика кругом затихла, ожидая, что он ответит. Они ждут промаха, понял Джорах. Что ж, мне все равно не выиграть в этой игре...
— Я плохо разбираюсь в искусстве, ваше величество, — ответил он, слегка поклонившись.
— На самом деле, мы все считаем, — леди Арианна, все еще державшая его под руку, решила помочь ему, — что портрет очень удачен. Очень похож, хотя, безусловно, наша королева в жизни еще привлекательнее.
— Леди Арианна обещала свой поцелуй в качестве приза тому, кто похвалит портрет лучше всех, — рассмеялась Дейенерис. — Сир Гарольд Дейн уже высказался, теперь очередь лорда Эстермонта.
Эстермонт выступил вперед и, искоса поглядывая на дорнийскую принцессу, произнес, гордо задрав толстый подбородок:
— Портрет прекрасен. Его достоинства так неоспоримы, что я готов пожаловать художнику пятьдесят золотых драконов за его труд. С тем, разумеется, что сам портрет останется у нашей королевы.
— Браво, — Дени захлопала в ладоши. — Что скажете, Арианна? По-моему, у нас есть претендент на ваши уста.
— Это неправильно, — встрял Гарольд Дейн, — я думал, это соревнование в красноречии!
— Что может быть красноречивее полновесной золотой монеты?
Они продолжили перепалку. Все зашумели, приводя свои доводы за или против ставки лорда Эстермонта.
Принцесса Арианна наконец отпустила локоть Джораха, увлекшись спором.
Джорах смотрел на Дени и на портрет. Ее лицо действительно было изображено с необыкновенным сходством. Разве что...
Глаза на картине были чуточку больше, чем в жизни. Волосы гуще, кожа ровнее и не такая бледная... Дейенерис в жизни была старше и...
— Так что вы скажете, сир Джорах? — спросила Дейенерис, подходя к нему. — Поучаствуете в соревновании?
— Да, - Арианна захлопала в ладоши, — нам нужен третий претендент. Возможно, эта ставка окажется самой сильной!
— Я не знаю, что сказать, ваше величество. Разве что на портрете я вижу девочку, а перед собой – женщину. Прекрасную, но…
Все опять умолкли.
— Королеву, хотите вы сказать? — леди Арианна опять пришла ему на помощь.
— Да, конечно, королеву. Прошу меня простить.
— Это никуда не годная ставка, — возмутился лорд Эстермонт. – Я выиграл, так ведь, принцесса?
— Да, приходится признать, что ваши драконы победили.
И под всеобщий одобрительный гул и хлопки, принцесса смачно чмокнула довольного лорда в пухлую щеку.
— Простите, ваше величество, — сказал Джорах, обращаясь к Дени, — Я пришел не вовремя, но мне нужно...
— Нет, это ты меня прости, сир, что втянула тебя в глупую игру. — Отойдем чуть в сторону, и ты расскажешь мне о своем деле.
Дейенерис подошла к внешней стороне галереи, и Джорах последовал за ней.
Солнечный свет уже совсем покраснел, даже серебряные волосы Дейенерис отливали розовым. А глаза, едва она взглянула на Джораха, вспыхнули таким ярким пурпуром, что он не сразу вспомнил заготовленные слова.
— Я пришел просить позволения покинуть Королевскую Гавань, ваше величество. Пора мне возвращаться на Стену с новыми братьями.
Дейенерис посмотрела на него удивленно.
— Но... ты же собирался остаться до турнира... О...
Странно было видеть королеву в замешательстве. Вот она поднесла руку к губам, пытаясь скрыть свое разочарование. Ее глаза на секунду стали влажными и рот приоткрылся.
Джорах отвернулся. Прикрыл глаза, стараясь запомнить ее. Запомнить такой — растерянной, живой и желанной.
Дейенерис взяла себя в руки.
— Если у вас все готово, сир, и ты считаешь, что пора, я не стану тебя удерживать. Но послушай, — Дени опустила свою руку на его, лежащую на каменных перилах галереи, — я думала, что лорду Сиворту будет нужна помощь в его путешествии.
— Моя жизнь принадлежит Ночному Дозору...
— Пусть так. Но кто знает, что может встретиться отважным путешественникам в этом пути? Возможно, там твои знания будут нужнее? Разве станет лорд Сноу возражать, если я напишу ему?
— Мои знания о путешествиях не так уж велики, ваше величество. Не больше, чем у любого скитальца...
Джорах чувствовал, как слегка подрагивают пальцы Дейенерис.
Она взволнована, потому что так хочет послать меня на Запад, или… Потому что не хочет, чтобы я уезжал, — понял он, и кровь ударила ему в лицо.
— Дени... — начал он, взяв ее руку в свою, и только тут вспомнил, что они не одни, и кругом полным полно придворных. Он выпустил руку королевы и огляделся. Галерея была пуста. Только слишком красивая девочка-Дейенерис смотрела на него с оставленного на мольберте портрета.
— Все ушли, — сказала Дейенерис, отвечая на незаданный вопрос. — Принцесса Арианна проявила деликатность и увела всех полдничать в свои покои.
— Я не заметил...
Дейенерис улыбнулась:
— Ты тоже совсем не изменился, мой... рыцарь.
Она протянула руку и нежно погладила его по щеке:
— Не хочу прощаться так скоро.
Джорах не знал, что ответить. Все доводы у него закончились.
Он подался вперед и притянул Дени к себе, чувствуя, как она приникает к нему и приподнимается в его руках, вытягивая белую шею, подставляя губы для поцелуя. Как юная девочка, как его...
Но секунду спустя она отпрянула и вырвалась из его объятий.
Сердце у Джораха ухнуло вниз. Раздался скрип двери, лязг доспехов, шаги и на галерее появился император.
— Вот вы где! — Тириона сопровождал Гарольд Дейн и еще два гвардейца в белых плащах. — Пока я в поте лица занимаюсь государственными делами, вы тут предаетесь... воспоминаниям?
Джорах молча поклонился, а Дейенерис ответила:
— Старым друзьям позволительно вспоминать то, что было.
— Только не увлекайтесь, — сказал Тирион многозначительно. — Тут прилетел ворон с Железных островов. Эурон просит позволить железным людям снова молиться своему богу. Будто бы они не делают этого и так, сколько им не запрещай. А, Мормонт, что скажешь?
— Верить они могут во что угодно, но жрецы Утонувшего часто призывают к старым обычаям. А известно, каковы старые обычаи железян — разбой и пиратство.
— Именно так. — Тирион вздохнул, мотнул большой головой и перевел разговор:
— А твой мальчик, то есть не твой, конечно, а Лукового рыцаря, оказался хорошим картографом. Думаю, самым лучшим. Если бы еще выкинул из головы свои дурацкие идеи...
— Я не считаю его идеи дурацкими, дорогой супруг, — сказала Дейенерис. — Мы уже обсуждали это. Эссос может самостоятельно снарядить корабли.
— Тьфу, пропасть. — Тирион топнул маленькой ножкой и всплеснул руками. — Извини, Мормонт, но эта женщина сводит меня с ума. Конечно, ваша милость может снарядить корабли самостоятельно. Вас же не заботят едва собираемые налоги, мелкий саботаж бывших работорговцев и Эурон Грейджой. — Тирион подошел к своей жене вплотную и продолжал зловещим шепотом: — А также мелкие неприятности вроде недовольного Штормового предела и пакостей лорда Бейлиша. Что там еще? Ах, да, Северная леди.
— Север всегда останется верен той, чьи драконы освободили его от ледяного ужаса, — встрял Джорах. — Север помнит.
Тирион посмотрел на него недовольно:
— Вы сговорились? А впрочем, и без Севера, и без ваших кораблей нам достаточно забот.
— Нельзя думать только о насущных заботах, ваше величество! — воскликнула Дейенерис. — Как запомнят нас потомки? О чем споют в песнях? О создателях величайшей империи, освободителей или о... о пауках, прядущих свою паутину?
— Мне плевать, как меня запомнят! — теперь император тоже повысил голос. — У меня Грейджой того и гляди восстанет, мне не до вечности и песен!
Джорах слушал и никак не мог понять, ссорятся ли супруги или монархи никак не придут к согласию. Гвардейцы, пришедшие с Тирионом, тоже смущенно отошли подальше. И только на холодном лице Гарольда Дейна время от времени появлялась тонкая улыбка. Он видит такое не в первый раз, — понял Джорах.
— Ваше величество! — сказал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. Тирион и Дейнерис повернулись к нему одновременно. — Я прошу меня извинить за дерзость, но, если бы и вправду кто-то по планам лорда Сиворта отправился на Запад и открыл путь к восточной части Эссоса, если бы предприятие удалось, как бы вы вознаградили того, кто возглавит поход?
— Не будет никакого похода... — начал Тирион, но Дейенерис его перебила.
— Думаю, такой человек по праву бы стал правителем тех дальних земель Эссоса, получил бы самый высокий титул и хороший процент от всей прибыли...
Джорах кивнул:
— Если поручить организовать все предприятие и возглавить поход Эурону Грейджою, то он согласится...
— И уберется с Железных островов! — закончил Тирион.
Дейенерис выглядела слегка разочарованной, но Тирион, почесав подбородок, кивнул:
— Что ж, над таким предложением стоит и подумать. Теон Грейджой на Пайке — вот чего мне всегда хотелось, даже больше чем дорнийского в жаркий полдень.
@темы: фик, Тирион Ланнистер, Дейнерис Таргариен, Джорах Мормонт, Арианна Мартелл, Эурон Грейджой
-
-
09.03.2014 в 20:35-
-
09.03.2014 в 20:47-
-
09.03.2014 в 20:56-
-
09.03.2014 в 21:08Но в результате все будет хорошо. Должно. Для всех. =)
-
-
09.03.2014 в 21:09-
-
09.03.2014 в 21:15-
-
09.03.2014 в 22:24Арианна - хитрая бестия. Я пока не поняла, что она задумала, но уже заранее страшно. Мне нравится, что игра в престолы до сих пор продолжается. Что с победой Дени ничего не закончилось.
Джорах и Дени
-
-
09.03.2014 в 22:52-
-
10.03.2014 в 07:21-
-
10.03.2014 в 10:36А вообще мне такое сложно писать - не представляю себе как Мартин держит в голове, по его словам, такое количество сюжетных линий, которые, к тому же у него все время пересекаются.