Любовь и дальние страны (wip)

[martinfanficclub]

Любовь и дальние страны
Автор: logastr
Бета: Рыжая Элен
Фандом: ПЛиО, Игра Престолов
Категория: джен, гет
Пейринг, герои: Дейенерис/Тирион, Джорах Мормонт и др., некоторое количество новых персонажей.
Размер: миди (в процессе)
Саммари: Дейенерис вышла замуж за самого умного мужчину Вестероса — Тириона Ланнистера. Они стали королем и королевой, объединив обширные области Вестероса и Эссоса в единую Империю. Иные и прочая нечисть были побеждены и загнаны назад на Север далеко за Стену. Станнис Баратеон, признанный всеми певцами и летописцами истинным Азор Ахаем, погиб в этой войне и воспет в песнях. Штормовые земли достались Томмену Баратеону, низложенному королю-мальчику. Под его «крылом» тихо собираются недовольные и обиженные новыми правителями. Впрочем, у Тириона и Дейенерис есть и другие, более серьезные, поводы для беспокойства. Игра в престолы не заканчивается до тех пор, пока есть престол.
Джорах Мормонт надел черное. Он не играет в престолы. Его игра называется иначе.


предыдущие главы

Глава 9

Глава 9.

Дейенерис сидела рядом с сыном, пока он обедал. Из блюда с тушеным мясом Дункан сначала вылавливал самые вкусные кусочки, а потом уже принимался за остальное. До овощей дело могло не дойти и вовсе. Самой Дени есть совсем не хотелось, и она только отломила половину персика. Липкий сок потек по пальцам, расточая приторный аромат. Дени вдруг почувствовала усталость. Да, у нее теперь было все, чего она хотела когда-то: трон ее предков и даже больше — новые земли в Эссосе, у нее был чудесный умный сын, который за исключением цвета волос, обещал стать со временем очень похожим на принца Рейгара, как его описывали знавшие. У нее был муж, который уважал ее, и не претендовал на ее сердце…
Разве не этого она всегда хотела? Быть свободной, самой сильной, самой…

А, может быть, ей всегда хотелось всего лишь, чтобы ее любили. Многие и единственные, слабые и сильные, те, кому требуется защита и способные защищать.

Дени поцеловала сына и ушла к себе. В ее спальне, несмотря на теплый ветер, проникавший в комнату через большие раскрытые окна, было прохладно. Служанка помогла Дени переодеться в домашнее платье и принесла вина и фруктов. Дени села на кровать и расстелила карту, которую ей оставил лорд Сиворт. Новые земли — это хорошо. Но и в покорном Эссосе оставалось немало нерешенных проблем. Наместники, проводившие ее волю, требовали для себя немыслимых благ, и норовили добрать недостающее самовольными поборами и мздой, покрывая тайных работорговцев. Поставить всюду верных людей, сделать верными тех, кто прежде был неверным… Когда Дейнерис вспоминала, скольких трудов и жертв ей стоила ее борьба, ей становилось нехорошо.

А началось все в Пентосе, на ее свадьбе с Дрого. Дени без труда нашла на карте коричневую точку, обозначавшую город. Она вспомнила брата и кхала Дрого. Один продал ее, а другой взял без ее желания. Но она любила обоих. Потом бы костер и драконы, сосавшие ее грудь. И Красная пустыня с Кровавой звездой в небе. И Джорах…

Они расстались в Миерине. Этот город тоже был отчетливо обозначен на карте. Дени не любила вспоминать его красные стены и пирамиды. Она не любила оглядываться назад.

Дени вздохнула, свернула карту и устроилась на кровати между мягких подушек. Может быть, дневной сон ее сморит, и ей приснится море и ветер, и палуба корабля, а не бойцовые ямы Миерина.

Дени прикрыла глаза, но тут служанка завозилась в нише у двери.

— Что там такое? — Дени приподняла голову.

Сола, ее толстая служанка с большими ловкими руками, бухнулась на колени.

— Простите, ваше величество, что потревожили вас.

Дени досадливо махнула рукой:

— Я не спала. Что случилось?

— Да Лира, дочка моей сестры, пришла проситься в служанки хоть на кухню, а смотритель ей отказал. Она ко мне зашла поплакаться, да вот, потревожили вас. Простите, ради Владыки Света.

— Встань, и прекрати причитать. — Дейенерис встала с кровати и заглянула в темноту коридора. — Лира? Иди-ка сюда.

Послышался глубокий вздох и девушка вышла на свет.

— Вот это да! Как же она может быть дочкой твоей сестры?

Девушка лет восемнадцати встала рядом с коленопреклоненной Солой потупив голову, но сама падать на колени не стала.

— Простите ваше величество, — сказала она с едва заметным акцентом. Скорее всего девушка была уроженкой Летних островов, потому что кожа ее была цвета кофейных зерен. Однако сильно вьющиеся волосы были собраны так, как носили незамужние девушки в Королевской Гавани, и платье на ней было тоже вестеросское: закрытое, скромное и довольно поношенное.

— Ох, ваше величество, — ответила Сола, — она доченька моей сестры по вере. Вместе мы молимся пресветлому Рглору и совершаем воссожжения. У нас женская община, мужчин мы не принимаем и считаем друг друга сестрами.

Дени покачала головой. Сола была уроженкой Речных земель — дородная, сильная, белокожая и с волосами цвета сухой травы. Она прислуживала еще королеве Серсее и даже ей, говорят, умела угодить. Дейенерис тоже была ей довольна.

— Я и не подозревала, что ты такая набожная, Сола, — сказала она. Потом еще раз посмотрела на темнокожую девушку.

— Тебя наверное зовут совсем не Лирой на самом деле?

Девушка подняла глаза и Дени удивилась тому, какие они глубокие и красивые.

— Нет, ваше величество. Моя мать была с Летних островов, а меня родила уже здесь, в Королевской гавани и звала меня Лирой с рождения.

— Хорошо. Теперь скажи мне, какого места ты ищешь и что умеешь делать.

— Все умею, ваше величество. Умею стирать, шить, штопать, умею гладить высохшее на камнях и деревянными брусками, умею прибираться и… Я готова на любую работу, чтобы прокормить мою деточку! — в голосе девушки зазвенело отчаяние.

— У тебя есть ребенок? А отца ты, конечно, не знаешь?

Девушка кивнула.

— Я почему, раз ты такая умелая, тебя не взял на работу господин смотритель?

Лира переглянулась с Солой так, что Дейенерис поняла, что дело не тут не простое.

— Ну? Говори мне правду, ложь всегда всплывает.

Девушка прикусила губу, словно и в самом деле собиралась солгать, но потом вздохнув, ответила тихо:

— Я работала в веселом доме, госпожа. Прижила там дитя, Рглору одному известно, от которого отца. Но я люблю мою девочку! — Тут Лира подняла голову и посмотрела королеве прямо в глаза. — И не позволю называть ее дочерью шлюхи.

Дейенерис не удивилась. Таких историй — тысячи только в Королевской Гавани. Обычная женская доля: сначала тебя ипользуют, как вещь, а потом винят за грехи. И ее, Королеву Драконов, бывало, называли шлюхой. К примеру тогда, когда она любила славного тирошийского капитана Даарио Нахариса. Пусть и он сам своим бахвальством и несдержанностью, отчасти поспособствовал таким слухам, но Дени все равно при воспоминании о его синих волосах и золоченых усах невольно улыбнулась.

— Я возьму тебя до дня святого Урии в помощь Соле с половинной платой. Посмотрим чего ты стоишь.

Тут уж и смуглянка упала на колени и принялась наперебой со своей «теткой» благодарить ее, норовя поцеловать подол платья.

Когда они успокоились и ушли, Дени наконец вытянулась на кровати. Но теперь и сон уже отлетел от нее, и вспоминать прошлое стало тошно. Она поднялась и приказала принести ей жемчужно-серое шерстяное платье для прогулок.

— Прикажи оседлать мне лошадь и позови сира Гарольда Дейна, — сказала она, когда сияющая Сола зашнуровала на ней корсет и расправила складки на юбке.

Сола убежала, а Дени подозвала к себе Лиру.

— Ты умеешь делать прически?

На секунду та испуганно вытаращила глаза:

— Не королевские, ваше величество.

— Ничего. Просто расчеши мне волосы и сколи пряди сзади заколкой с аметистом. На шею одену вот этот серебряный медальон. Его мой муж-император подарил мне на рождение нашего сына.

Лира кивнула и довольно ловко принялась расчесывать серебристые волосы Дейенерис.

«Я все еще красива, — думала Дени глядя на свое отражение в зеркало. — Я все еще достойна не только восхищения, как разрушительница оков, но и как… женщина. Рыцари и придворные могут лгать, чтобы извлечь выгоду из ее благосклонности, но зеркало не солжет. И кое-кто еще — Дени вспомнила слова Джораха о портрете, и их разговор потом…

— В каком доме ты работала? — спросила она Лиру, чтобы отвлечь себя от этих мыслей.

— На Шелковой улице. До войны им заправляла моя тетка… Кровная тетка. — Лира замялась, осторожно водя щеткой по волосам Дени. — Она не хотела брать меня к себе. Это на Летних островах ремесло удовольствий считается даже почетным. Но не тут. Но мой отец, зеленщик, разорился, и нам нечего было есть… Вот тут поднять выше, ваше величество? — спросила она, держа волосы тонкими темными пальцами.

— Да, и сплети их покрепче, чтобы не растрепались, когда я поеду верхом. Ты ушла оттуда, когда родила ребенка?

— Раньше, ваше величество. Тетка закрыла заведение во время войны и уехала обратно на Летние острова. В том доме теперь гостиница…

***

На набережной шумели.
Народу набралось столько, что даже вооруженный рыцарь на коне не сразу проберется к цели. Казалось, вся Королевская гавань собралась тут, молодые скормницы и старые шлюхи, нищие оборванцы и сыновья богатых отцов, даже матери семейств стояли, прижимая одного малыша к большой теплой груди, а другого едва удерживая за ворот рубашонки. Так бы и вырвался он, так бы и упал на четвереньки и пробрался между босых и обутых ног к самой кромке воды — там-то уж нашел бы как удержаться, а все бы разглядел в подробностях и новенький корабль, сверкающий черно-коричневыми боками и бронзовыми звездами на бортах. Тело корабля было изогнутым, как лебедь, завлекающий самку поднятыми крыльями и распушенным хвостом. Корма возвышалась над причалом, словно дом.

— Ух и потопнет эта махина, — переговаривались в толпе.

— Ничего не потопнет. На таких кораблях летние люди плавают, это все знают.

Джорах невольно улыбнулся, услышав старую дотракийскую присказку. Они с Тумусом пробирались через толпу на другую сторону площади, к ростовщику, у которого Джорах занял денег на подарок для принца.

Чем ближе к кораблю, тем люди стояли плотнее и пройти было труднее. У самой кромки воды был устроен небольшой помост, на котором Джорах и Тумус увидели лорда Сиворта. В красивом черном бархатном дублете с богатой серебряной отделкой и в форменном плаще Королевского флота. Он увидел дозорных и приветственно дотронулся до берета. Они поклонились тоже.

Рядом с Сивортом на помосте сидел писец, который записывал кандидатов в матросы на новом корабле.

Тумус толкнул локтем в бок щупленького мальчишку в фартуке скорняжного подмастерья, и спросил:

— Что, сколько там сулят за плаванье?

Мальчишка сначала испуганно присел, но потом, облизав пересохшие от волнения губы, запальчиво сообщил:

— Говорят, триста золотых драконов дают сразу тем, кого отберут. И еще доля в прибылях, ежели чего добудут. Да только отбирают больно строго. Спрашивают чего умеешь и где служил, больше бывалых моряков берут. И по крепости здоровья еще тоже смотрят. Мейстер отбирает!

Мормонт дернул брата за локоть:

— Пойдем-ка, нечего тут глазеть зря, да еще людей отвлекать от дела.

Тумус посмотрел на него отчаянным взглядом:

— Я это… Ты это…

— Что?

— Я только посмотрю, правда. Только посмотрю! И корабль-то такой невиданный. Три мачты, парусов одних десяток… Как они на такое народ-то наберут? Любопытно ж…

Джорах покачал головой, но ответить не успел — толпа раздалась, их с Тумусом потеснили. „Дорогу королеве!” — услышали они, и через мгновение в образовавшийся проход въехала Дейенерис в сопровождении Гарольда Дейна и тщедушного лорда Рэтфорда.

Дейнерис сидела на белой кобыле с бледно-серыми „яблоками” на крупе. Ее платье из темно-серой блестящей шерсти, закрытое и чем-то походившее на мужской костюм, только подчеркивало ее женственность, бледную, тонкую красоту Таргаренов. Волосы были крепко сколоты сзади и развевались серебряным шлейфом.

— Как идут дела, капитан Сиворт? — спросила Дейенерис громко, осадив играющую под ней лодашь.

— Хорошо, ваше величество. — Сиворт почтительно склонился перед королевой, — Много желающих.

Дейенерис удовлетворенно кивнула, развернула лошадь и едва не наехала на застывшего Мормонта.

— Джорах? Ты здесь?

Джорах тоже поклонился.

— Я направлялся по делам на Медную улицу, ваше величество.

— Что у тебя там за дела? Срочные? А я собираюсь посмотреть как идут приготовления к турниру, хотя и не особенно разбираюсь в этом.

Дени остановила свою лошадку рядом с Мормонтом и тот успокаивающе погладил изящную морду с раздувающимися ноздрями.

— Сир Дейн сопровождает меня и, надеюсь, подскажет мне что и как.

Дейн на вороном коренастом жеребце тоже остановился рядом и посмотрел на Мормонта, презрительно кривя губы. „Не зря его зовут Темной Звездой”, — подумал Джорах. — Как только они додумались сделать такого человека первым рыцарем. Цареубийца и тот был бы надежнее…»

— Сир Джорах не меньше моего знает о турнирах, ваше величество. Всем памятна его блестящая победа на турнире в Ланниспорте. — проговорил сир Гарольд, медленно цедя слова.

Джорах нахмурился. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас рассказывать Дени о турнире в Ланниспорте.

Но Дени напротив выглядела очень воодушевленной этим замечанием.

— О, это так интересно. Поедемте с нами, сир Джорах.

— К сожалению, я не верхом, ваше величество.

Но тут тихий лорд Рэтфорд на каурой смирной лошадке встрял в разговор:

— Если вашему величеству будет угодно, я могу одолжить свою лошадь брату Мормонту. Сам я, если позволите, крайне заинтересовался новым кораблем и хотел бы его осмотреть.

Он ловко спешился и с мягкой улыбкой подал поводья Мормонту.

— Выражаю вам благодарность и за ваше великодушие и за интерес к готовящемуся плаванью, лорд Рэтфорд. — сказала королева в то время как Джорах садился на коня.

Пока они ехали к ристалищу, Дейенерис то и дело обращалась к нему, а он отвечал кратко и невпопад. В последний раз, когда они виделись, он не сдержался и едва не поцеловал ее. И теперь не знал, как себя вести и как смотреть королеве в глаза.

Тем более, что Дейн не отставал, хотя и держался, как и положено рыцарю Королевской Гвардии, слегка поодаль.

На ристалище все было почти готово. Только высокие трибуны, заново выстроенные из крепкого дерева пока еще не были устланы коврами, и штандарты рыцарей-участников не развивались на ветру.

Они спешились, и сир Дейн повел лошадей к коновязи.

— Я люблю турниры рыцарей, сир Джорах, — сказала Дени и пошла к трибуне. — Собираются лучшие рыцари королевства. На турнир в честь рождения принца приезжали даже бойцы из Миерина и Волантиса. И в этот раз будет много разных рыцарей. Вот здесь, — Дени забралась на самый верх и обернулась к Джораху, который оставался внизу, — поставят кресло для меня и императора. — А вот тут, — Дени перебежала чуть вниз к общей скамье, — будешь сидеть ты, сир.

Джорах рассмеялся.

— Нет, ваше величество.

Он подошел к Дени, взял ее за руку и повел вниз. Они прошли мимо трибун к самому краю ристалища. Джорах наклонился и пролез под барьером. Дени осталась стоять напротив него.

— Вот тут, среди простонародья, будем стоять мы с братом Тумусом, ваше величество и смотреть на то, как благородные рыцари сражаются за честь дам.

Дени посмотрела на королевскую трибуну. Она была так далеко…

— Я прикажу, и вам дадут место на трибуне.

— И лишат места кого-то из важных придворных?

Ответить Дени не успела, потому что к ним подошел сир Дейн. Он осведомился, довольна ли королева приготовлениями. Она ответила, что весьма довольна.

— Дважды победитель турнира называл меня королевой любви и красоты. — сказала Дени и пошла вдоль барьера, проводя по дереву нежными пальцами. — В первый мой год в Вестеросе, еще до замужества. Турнир был маленький, но красивый. И это были вы, сир Дейн. Победа была великолепной, и я была счастлива. Во-второй раз, еще через год. И победителем был сир Гарлан Тиррел. Он отдал мне цветочную корону, взамен получив прощение для всех родственников. Я думала, что на турнире в честь рождения сына заслужу свой третий раз, но победил сир Освальд Карстарк Он короновал молодую леди Тоннел из Долины и вскоре женился на ней.

Сир Гарольд следовал за королевой, а Джорах отстал.

Она остановилась и обернулась к нему:

— А вы, сир Джорах? Вы бы добыли для меня цветочную корону?

Джорах сделал пару шагов и остановился, не зная, что ответить.

— Сир Джорах брат Ночного дозора, ваше величество, — сказал за него сир Гарольд. — Кроме того, его. . кхм… я не думаю, что высокие судьи…

Джорах почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Сир Гарольд хочет сказать, ваше величество, что я не достоин участия в турнире. Что ж, может и так. На моем лице клеймо раба, и доказать, что я свободный человек в четвертом колене, как это полагается, мне будет затруднительно.

Дейенерис закусила губу.

— Но если вы позволите… Если бы я был не я, а лучший рыцарь в этом королевстве, самый благородный и незапятнанный, я бы почел за честь попросить у вас ленту, чтобы носить ее на турнире и завоевать для вас корону королевы любви и красоты.

Он замолчал, чувствуя неловкость.
— Сир Гарольд, — сказала Дени тихо, — приведите мою лошадь.

Дейн поклонился и, не торопясь, пошел к коновязи.

— Помните, сир, — спросила Дени, когда сир Гарольд отошел достаточно далеко, — как вы однажды поклялись говорить мне только правду?

— Помню. Я…

— Постойте. Раз так, то скажите мне откровенно, любите ли вы меня теперь, как любили когда-то?

Он смотрел в ее глаза.

— Отвечайте, сир Джорах, — приказала Дени тихо, но настойчиво.

Это было похоже на прыжок со скалы. В его детские годы, которые он проводил скорее, как сын рыбака, чем как сын лорда, была такая скала. Самая высокая на острове. Её называли скалой отчаяния. Кто-то говорил, что с нее в море бросаются отчаявшиеся жить, но все ребята утверждали, что так поступают только отчаянные смельчаки.

Если ты не прыгнул со скалы, разбежавшись, как можно сильнее оттолкнувшись ногами, чтобы упасть в глубокую шипящую воду, а не на острые камни, то никто не признает тебя ни воином, ни лордом.

Но прыгать со скалы все равно было страшно. Злой ветер ел глаза и живот подводило, когда ты стоял наверху совсем один. То мгновение, в которое ты делал первый шаг к обрыву, разделяло твою жизнь на до и после, словно нож охотника, снимающий шкуру с волка. И ты не мог точно сказать — отчаянный страх или отчаянная храбрость толкает тебя на прыжок.

— Я люблю вас теперь совсем не так, как когда-то, Дейенерис. — ответил он наконец. — Теперь моя любовь стала крепче и горше, как выдержанное вино. Я ошибся, приехав в Королевскую гавань и прошу вас простить меня за это…

Он осекся, видя, что сир Дейн подводит Дейенерис ее кобылку.

Дени молча отвела от него взгляд, и заговорила только перед тем, как тронуть поводья лошади и уехать.

— Знайте, сир Джорах, что если бы вы захотели участвовать в этом турнире, то я с радостью вручила бы вам свою ленту и не сомневалась бы в вашем успехе.

Глядя ей вслед, Джорах понял, что упал прямо на острые скалы.