Название: Зимний праздник
Автор: LenaSt
Канон: ПЛиО
Категория: джен
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Бран, Отелл Ярвик, Джейме/Бриенна, Уолдер Фрей, девицы Фрей, Рамси Болтон, Джон Сноу
Жанр: мистика, дарк, триллер, хоррор, трэш
Размер: ~ 1700 слов
Аннотация: как известно, в Вестеросе не справляют Рождество, но если бы этот зимний праздник существовал, то...
Предупреждения: AU, смерть персонажа, violence&gore, короче, празднично все
От автора: с Новым годом, фандом!
Примечание: фик написан для ПЛиО-Календаря-2013. Можно считать его циклом драбблов, но я все же склонна считать этот текст одним целым.
читать дальше
1. Традиция
Украшать праздничное дерево, сидя на плечах Ходора было не очень удобно, но Бран старался. Игрушки были самодельными и он приложил массу усилий, чтобы они хоть немного напоминали те, которыми украшали ель в Винтерфелле.
Куклы, искусно связанные Сансой из блестящей пряжи; катанные войлочные фигурки, изображавшие Семерых, любовно раскрашенные Кейтилин; деревянные шарики, выточенные Роббом из мягкой древесины и расписанные разноцветными узорами. Много их было – осколков тихих семейных вечеров в Винтерфелле, когда вся семья Старков была еще…
Бран закусил губу, пытаясь посадить на сучковатую ветку фигурку лютоволка, неумело свалянную из шерсти Лета. Традиции были важны, они помогали сохранить хотя бы каплю стабильности, умиротворенности и уверенности в завтрашнем дне. Особенно теперь.
Бран достал гирлянду из еловых шишек. Конечно, она была ничуть не похожа на те яркие подвески, которые так любит Рикон, но все равно, она была пусть и немного, но праздничной. Куклы, небрежно сделанные из обструганных веток, шарики из лесной смолы и птичьих перьев – Бран сосредоточенно украшал ветви дерева, словно в его руках были не самодельные игрушки, а самые настоящие праздничные сокровища из родного дома.
Когда настал черед верхушки, сплетенной из прутьев, Бран изо всех сил потянулся, рискуя свалиться с плеч Ходора, чтобы как можно плотнее посадить украшение на дерево. Верхушка все время соскальзывала, не желая держаться, как того добивался Бран.
– Ходор, подай молоток и гвозди!
– Нееет! – закричало дерево человеческим голосом, захлебываясь от боли. – Прекрати!
Но Бран невозмутимо продолжил, не обращая внимания на вопли Кроворона. Мыслями он был в Винтерфелле, наряжая праздничное дерево. Ведь это была дань традиции, а традиции – это последнее, что сохранилось от привычного Брану мира.
2. Снеговик
Голоса, раздававшиеся с улицы, становились все громче. Поморщившись, Отелл Ярвик выглянул сквозь закопченное окно кладовки, где пытался найти подходящий инструмент – следы пребывания людей Станниса Баратеона не самым благоприятным образом сказались на Черном Замке. Близился зимний праздник, но настроение у Ярвика было совершенно не соответствующим.
Во дворе трое новобранцев азартно лепили снеговика. Несколько старожилов, среди которых Ярвик разглядел Вика-Строгаля, стояли чуть поодаль, обмениваясь шутками и насмешками.
Снеговик получился на славу: туловище, сложенное из двух бесформенных снежных шаров, было увенчано третьим, чуть поменьше. Пропорции явно хромали, но участников забавы это ничуть не смущало. Кто-то умудрился приделать подкову и теперь снеговик получил жутковатую металлическую улыбку. Чуть выше изогнутого рта торчал длинный нос, в котором Ярвик узнал рукоять своего плотницкого молотка, в поисках которого перевернул все вещи в кладовой.
– Эй! – крикнул Ярвик, выходя наружу. – Эй! А ну дайте сюда!
Подойдя к снеговику, он раздраженно отметил, что белое чучело успело получить глаза – два крупных уголька, которые бы очень даже пригодились при растопке.
– Если вам нечего делать, – зло сказал Ярвик, обведя взглядом собравшихся и с удовольствием наблюдая, как гаснут щербатые улыбки, – приходите ко мне. Я придумаю, чем вас занять.
С этими словами он выдернул молоток из головы снеговика, оставив в его голове внушительную вмятину, повернулся и пошел прочь.
Работы было невпроворот, и Ярвик не заметил, как стемнело. Нехотя отложив инструменты, он собрал их и, вспомнив утреннее происшествие, сунул в ящик, тщательно накрыв промасленным тряпьем.
– Бездельники!..
Грубое слово повисло в воздухе, и хотя Ярвика беспокоила вовсе не утренняя шалость братьев, он уцепился за нее, маскируя напускным неудовольствием чувство вины, которое глодало его с того самого дня, когда они с Маршем убили лорда-командующего. Распахнув дверь Щитового Чертога, Ярвик вышел на улицу. Снег белел под ногами, освещая дорогу в чернильной темноте. Устало загребая ногами холодную рассыпчатую массу, Ярвик направился к казармам. Все, чего он хотел – это лечь и забыться легким, беспокойным сном.
Что-то шевельнулось по левую руку. Ярвик повернул голову и увидел снеговика. Он белел во тьме с какой-то молчаливой укоризной, словно обвиняя Ярвика в том, что вынужден стоять тут один, на холоде, всеми забытый. Этого Ярвик вынести не мог.
– Знаешь что, – пробормотал он, сделав шаг навстречу снеговику. – Нечего тут…
Вблизи безносый снеговик с застывшей железной ухмылкой показался Ярвику уже не одиноким, а жутким. Края рта-подковы, казалось, разошлись, отчего усмешка ледяного чучела стала шире и злее.
«Привидится же такое», – мелькнуло в голове Ярвика.
Резким движением развалив снеговика, Ярвик пошел восвояси. Рыхлая комковатая куча снега какое-то время лежала неподвижно, затем с тихим шорохом принялась собираться воедино. Спустя несколько мгновений безносый снеговик с улыбкой-подковой стоял на прежнем месте.
3. Светлая ночь, темная ночь
Бриенна Тарт поднесла к губам кубок с медовым вином, наслаждаясь ароматом и терпким вкусом изысканного напитка. На самом деле, на постоялом дворе «Под осиной», что в Чернолесье, не нашлось ничего, кроме мутной браги, собственноручно сваренной трактирщиком. Браги да миски пшенной каши с вязкой подливой. Впрочем, такая простота трапезы не смущала Бриенну.
Напротив нее сидел рыцарь ее снов, Джейме Ланнистер, и оттого все, к чему прикасалась Бриенна – казалось ей восхитительным и чудесным. Праздничная зимняя ночь за окном тихо шелестела падающим снежком, звезды в небе сияли, точно кристаллики льда и даже сырой, продуваемый сквозняками сарай постоялого двора превратился в уютные теплые покои.
Глядя на худое заросшее щетиной лицо Джейме, Бриенна не замечала впалых щек и рваных морщин, пересекающих высокий лоб. Не видела стыдливо прикрытого плащом обрубка на месте правой руки. Не обращала внимания на желчные нотки, порой проскальзывающие в разговоре.
Поэтому, когда неопрятный подавальщик поставил перед ними поднос с двумя кружками, Бриенна взяла одну из них с осторожностью, словно драгоценный кубок с редчайшим вином, и, поднеся к губам, мысленно пожелала, чтобы заветная мечта Джейме Ланнистера – какой бы она ни была – исполнилась сегодня, в эту особую ночь. Самую светлую ночь темной зимы.
***
Джейме Ланнистеру не было дела до зимнего праздника. Культю отчаянно дергало, как это часто бывало после долгого дня. Все его чувства сводились к одному – тусклому и тяжелому, как булыжник – усталости. С ненавистью покосившись на скрытый одеждой обрубок, Джейме Ланнистер в который раз подумал, как много он готов отдать, чтобы избавиться от этого унизительного увечья, вернуть себе свою потерянную руку.
В этот миг, глядя на Бриенну, с непонятным ему восторгом пригубившую отвратительную кислую дрянь из кружки, Джейме искренне недоумевал: чему она улыбается?
Позднее, когда он лег на плохо просушенную солому, с отвращением прислушиваясь к бурчанию голодного желудка, последнее, что почувствовал Джейме, проваливаясь в беспокойный сон – жар, исходящий от культи.
Нырнув в горячечное забытье, Джейме не чувствовал, как лопается сросшаяся кожа на обрубке под напором острой желтой кости; как обрастает голый остов синюшными склизкими слоями плоти. Он не слышал сладковатого смрада, проникающего в ноздри, не ощущал, как тревожно пульсирует кровь в напрягшихся жилах, разгоняя по венам трупный яд от тронутой гнилью кисти.
Джейме Ланнистер обрел утраченную руку, желание Бриенны сбылось. Но скоро, очень скоро она пожалеет об этом.
4. Праздничный ужин
Резкий щелчок, донесшийся со двора, заставил Уолдера Фрея радостно встрепенуться.
– Кого-то нам все же послали Семеро, – с довольным кряхтеньем протянул лорд Уолдер, – услышали мои молитвы.
Ами Открой Ворота, сидящая по левую руку от деда, с надеждой подняла голову. Праздничный ужин, накрытый в главном зале, стыл в ожидании гостей, которые почему-то не спешили заглянуть на гостеприимный огонек.
Лорд Уолдер обратился к Рослин, чье хорошенькое личико покрывали темные пятна, красноречиво свидетельствующие, что она в тягости.
– Ты самолично проследила, чтобы все приглашения были разосланы?
– Да, отец, – Рослин потупилась. Эта обязанность была поручена ей и Светлой Уолде, и они со всей ответственностью подошли к выполнению возложенной на них задачи.
– Тогда почему до сих пор никого нет?
Ами отвела взгляд от шеи деда, на которой сизыми веревками вздулись старческие вены. Она знала почему, как и все остальные, присутствовавшие в пиршественной зале, но не решалась сказать вслух, боясь гнева лорда Уолдера.
– Я не знаю, дедушка, – пролепетала Светлая Уолда, нервно скребя розовыми ноготками тарелку. – Мы с Рослин все сделали как надо.
Лорд Уолдер пожевал сухими губами.
– Не огорчайся, девочка. Кто-то пришел, и если Дева милостива, у нас сегодня будут гости.
Стукнула входная дверь, до сидящих за столом донеслась веселая быстрая речь коренных уроженцев Речных Земель. Жойез Эренфорд, сидящая по правую руку хозяина Близнецов, вдруг громко всхлипнула и вцепилась в морщинистую руку супруга.
– Тише, милая, – лорд Фрей сочувственно погладил юную жену по щеке, – успокойся, все будет хорошо.
Он перевел взгляд на двери и еле заметно кивнул. Звонко щелкнули спусковые механизмы арбалетов, натянутые тетивы низко загудели.
Праздничный пир в Близнецах начался.
5. Гниль
Рамси Болтон с отвращением втянул ноздрями воздух. Последние два дня смрад неведомой гнили донимал его, лишая покоя. Слуги трижды вымыли и вычистили покои Рамси в Винтерфелле, перетряхнули постели, простучали половицы, продули трубу дымохода – и все тщетно. Проклятая вонь стояла в воздухе, резала глаза, забивалась в глотку.
Рамси пил, стремясь промыть рот крепким, щиплющим язык пойлом. Ничего не помогало. В отчаянии, он сменил несколько комнат, спал на полу, отказавшись даже от соломенного тюфяка, но тщетно, вонь была повсюду. Хуже всего, что никто, кроме Рамси не замечал этого тяжелого духа тления. Нарочно, понимал Рамси, они пытаются свести его с ума, убеждая, что эта вонь – всего лишь плод воспаленного воображения.
Как бы не так. Рамси мрачно ухмыльнулся, сделав глоток прямо из бутыли. На мгновение смрад ослабел, но стоило немного расслабиться, как он снова вернулся, наполнил ноздри тошнотворной вонью.
Стараясь дышать ртом, Рамси нехотя пододвинул тарелку. Нужно было есть, хотя бы ради того, чтобы восстанавливать силы. Усилием воли, он заставил себя положить на язык ломтик тушеного мяса и принялся неторопливо жевать неожиданно холодный и жесткий кусок.
«Что за…» – подумал Рамси, холодея.
Губы свело судорогой. Вытолкнув языком что-то скользкое, Рамси вскочил, с остервенением вытирая рот кулаком. На краю тарелки лежал отрубленный человеческий палец. Черная сукровица сочилась из-под обкусанного ногтя.
Взревев, Рамси выскочил за дверь и кинулся на первого попавшегося стражника, замершего в конце коридора.
– Что это, мразь?! – надсадно орал Рамси, осыпая оцепеневшую жертву градом ударов. – Что это, я тебя спрашиваю?! Что это?! Что?! Что?!
Стражник хрипел и булькал, сплевывая черную, как у мертвеца кровь, и внезапно приступ ярости исчез так же неожиданно, как начался. Пнув бесчувственное тело напоследок, Рамси вытер ладонь о стену и вернулся к себе.
Его трясло.
Неизвестно откуда, но он знал, чей это палец. Кое-кто возвратился домой в канун зимнего праздника.
– Ублюдок, – громко сказал Рамси, оказавшись в своих покоях и как следует заперев дверь. – Я знаю, что это ты, сволочь. Выходи. Тебя уже убили однажды, Джон Сноу. Давай. Покажись, и я сделаю это снова.
Он расхохотался.
Смрад сгустился, становясь плотным, почти осязаемым. В комнате стало холодно, словно ледяной порыв ветра выдул все тщательно оберегаемое тепло. В наступившей тишине Рамси услышал шаги – шлепанье босых ног по каменному полу.
Оскалившись в темноту, Рамси стиснул рукоять кинжала.
– Давай, Джон Сноу, – прошептал он. – Подойди ближе.
Свечи бросали дрожащие отблески на заледеневший пол. Шаги приближались, Рамси до боли сжал кулаки.
Мгновения отбивали ритм в голове Рамси. Ничего не происходило. Никто не таился во тьме, никто не шел по его душу. Ветер переменился и сквозняки перестали трепать огонек свечи.
Вслушиваясь в безумный стук собственного сердца, Рамси чувствовал, как холодный пот течет по лопаткам. Криво усмехнувшись, он стер испарину с шершавого, как дощатый пол лба.
«Спокойно», – приказал он себе.
Рамси прислонился к стене, прижался разгоряченной щекой к холодному скользкому камню, запоздало понимая, что камень никак не может обнимать его в ответ.
Когда мягкие руки мертвеца сомкнулись на горле Рамси Болтона – он закричал, и поток гнили хлынул ему в горло.