[martinfanficclub]

Название: Почти как песня
Автор:  emerald
Бета:  darkling
Канон: ПЛиО
Категория: гет
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Сандор/Санса
Жанр: романс, драма, местами юмор
Размер: в процессе
Аннотация: Blackwater AU. Сандор увозит Сансу по время Битвы на Черноводной, и дальше все, как в песне. Почти.
Предупреждения: AU, насилие, смерть канонных персонажей, Красная Свадьба.
Статус: в работе

Первая часть

АРЬЯ

Больше всего Арья радовалась хлебу. Она жадно съела две миски грибного супа, сжевала сосиску, расправилась с порцией рыбы в зеленом соусе, но ее взгляд неизменно возвращался к блюду со свежим белым хлебом, которого можно было брать, сколько захочешь.

Когда подали жареного оленя, Арья почувствовала, что наелась. Она положила надкушенный кусок хлеба на стол рядом с собой, потом передумала и попыталась спрятать в карман. Оказалось, что в платьях карманов нет, и Арья некоторые время тыкала хлебом в подол, пока мама не взяла ее за руку и не показала специальный мешочек на поясе. Арья вспомнила о том, как истинная леди должна вести себя на пиру, и захотела сползти под стол, но, кажется, сегодня никто не собирался ее ругать.

Она оглядела высокий стол, за которым сидела. Рядом с мамой, во главе стола, сидел Робб, взрослый и бородатый. По правую руку от него сидела девушка с темными волосами, его жена (Арья попыталась как-то уложить в голове то, что у Робба теперь есть жена), рядом с ней — красивый рыжий мужчина, дядя Эдмур, потом какая-то незнакомая женщина с кислой физиономией, дальше — еще один дядя, Бринден, а за ним — Санса. «Смотри глазами», — сказал себя Арья.

— Мама, почему Санса сидит так далеко?

По выражению маминого лица Арья поняла, что задала неправильный вопрос, но затем мама посмотрела на Робба, и стало понятно, что сейчас влетит не Арье, а ему.

— Потому что она больше не нужна твоему брату.

Робб приоткрыл рот, чтобы ответить, затем видимо, вспомнил, что он взрослый мужчина и король, отвернулся и кинул кость Серому Ветру. Арья прикусила губу. Если Сансу за какую-то провинность сослали на самый край высокого стола, то ее саму, должно быть, и вовсе отсадят за последний стол, к оруженосцам и конюхам. Или, может быть, совсем прогонят…

Все комнаты в Риверране были заняты рыцарями и солдатами, поэтому Арью поселили в спальню к Сансе, и та, вопреки ожиданиям, не стала ныть, что Арья брыкается во сне. Раздеваясь перед сном, Арья некоторое время грызла нижнюю губу, затем спросила:

— Санса, а почему ты больше не нужна Роббу?

Санса вынула из прически гребень, украшенный серебряной рыбкой.

— Не надо так говорить. Конечно, я ему нужна, он мой брат, я его люблю, и он тоже меня любит.

— Но тогда почему?..

— Сир Меррет Фрей сказал, что я… сделала очень плохую вещь. Это неправда, и сам Робб знает, что это неправда, но если сир Меррет будет это всем рассказывать, то другие люди, которые меня не знают, могут ему поверить. Понимаешь, Арья, когда про девушку говорят, что она делала плохие вещи, то этой девушке сложно выйти замуж за богатого и знатного лорда, а Роббу сейчас очень нужно выдать меня замуж, ему нужны союзники. Из-за этого он рассердился и сказал, что я ему не нужна. Просто сказал, понимаешь? Когда люди сердятся, они часто говорят то, чего совсем не имеют в виду, и потом всегда раскаиваются, поэтому очень важно хорошо владеть собой и никогда не сердиться, особенно на тех, кого ты любишь. И Арья, пожалуйста, когда Робб захочет выдать тебя замуж, не спорь с ним. Ему сейчас нужна наша поддержка, и мы с тобой должны его слушаться, он наш старший брат и король.

Арья забралась на кровать с ногами и подтянула колени к подбородку. Ей не слишком хотелось доверяться Сансе, она подозревала, что та может побежать к маме или Роббу и наябедничать. Если бы здесь был Джон… Но Джон служил в Ночном Дозоре, далеко на севере, а Санса все-таки была волком из стаи Арьи, так говорил отец.

— Санса, я тоже… делала плохие вещи, — сказала она нерешительно. — Может быть, ни один знатный лорд тоже не захочет на мне жениться. Что тогда будет с Роббом?

Санса взяла щетку и начала расчесываться. Сто раз утром, сто раз вечером, как учила септа Мордейн.

— Не говори глупостей, ты еще ребенок.

Затем она уронила щетку и кинулась к Арье. Та отодвинулась подальше на кровать.

— Когда ты была в лесу, с разбойниками, они тебя трогали? Они трогали тебя здесь?

Санса положила ей руку туда, где разделяются ноги. Арья отодвинулась еще подальше. «Меня били, — подумала она, — меня сто раз могли убить, а ты спрашиваешь, не трогал ли меня кто-нибудь между ног?»

— Не трогал меня никто!

Санса облегченно вздохнула и взъерошила ей волосы, совсем как Джон.

— Вот и хорошо. Не пугай меня так больше!

— Да, но я делала…

Санса обняла ее и поцеловала. Арья от неожиданности даже не стала вырываться.

— Это неважно. Жизнь — это не песня, Арья, иногда, чтобы выжить, приходится совершать плохие поступки. Поэтому если ты говорила кому-нибудь неправду, или брала еду без спроса, то никто не будет тебя за это ругать. Главное, что с тобой все хорошо.

Она отпустила Арью, встала и начала расшнуровывать платье.

«Я убивала людей, — подумала Арья. — Я воткнула меч в одного, и перерезала горло другому, и приказала убить двоих, а потом еще больше, и Якен перемазал меня их кровью». Вслух она сказала совсем другое:

— Санса, у тебя сиськи!

Санса покраснела и прикрылась руками.

— Воспитанные люди говорят «грудь». И ничего в этом нет такого особенного, у тебя самой тоже скоро все вырастет.

Арья погладила себя по груди, где пока ничего не росло, и решила, что ей даром не нужны никакие сиськи. Пусть их даже совсем никогда не будет.

— И ты толстая!

Санса уронила платье на пол.

— Арья, прекрати!

— У тебя толстая попа, — сказала Арья с удовольствием.

— Леди никогда так не говорят! У меня широкие бедра, это значит, что я рожу своему мужу много здоровых сыновей. Раздевайся, пожалуйста, или ты собираешься спать в одежде?

Именно это Арья и собиралась делать — она не раздевалась на ночь с того дня, когда сбежала из Красного Замка. Но Санса явно была не намерена этого допустить, и Арья, вздохнув, начала возиться со шнурками платья.

Кто-то поскребся в дверь спальни, раз, другой, Санса улыбнулась, подошла к двери и впустила Серого Ветра.

— Робб выгоняет его на ночь из спальни, потому что там Жиенна, — объяснила она. — Прогнали бедного волчика, да?

Серый Ветер запрыгнул на постель и улегся. Санса смутилась и посмотрела в пол.

— Я иногда разрешаю ему спать со мной, когда мне снятся плохие сны. Фу, Серый Ветер, нельзя, слезь!

— Не прогоняй его, — попросила Арья. Она обняла лютоволка за шею, уткнулась лицом в его шерсть и глубоко вздохнула. — От него хорошо пахнет.

«От него пахнет Нимерией», — подумала она.

Серый Ветер лизнул ее в щеку, а затем уткнулся мордой в мешочек у нее на поясе. Арья вспомнила, что за ужином спрятала туда кусок хлеба, и замешкалась. Ей не хотелось ложиться спать без запаса еды, но нельзя же было не поделиться с лютоволком? Она вздохнула и отдала ему краюшку.

— И ты тоже носишь хлеб в карманах? — спросила Санса. — Не корми его хотя бы в постели, вся простыня будет в крошках. И сними уже, наконец, платье!

Наутро они позавтракали свежим хлебом, кашей, овечьим сыром и медом, и Арья, ежась под взглядами мамы и Сансы, спрятала кусок хлеба в мешочек на поясе. После завтрака Санса и Жиенна поставили ее на табурет и начали прикладывать к ней куски полотна. Арья решила, что это хорошая возможность потренировать навыки водяного плясуна и встала на пальцы левой ноги, но Санса велела ей перестать и вести себя как леди.

— Зачем ты шьешь мне платье? У меня уже есть одно.

— Ты принцесса, у тебя должно быть много платьев, — сказала Жиенна и обернула ей талию куском ленты. Арья нахмурилась. Она была очень недовольна тем, что Робб оказался не Молодым Волком, а каким-то глупым принцем из глупых песен и женился по любви прямо во время войны. И если бы он еще взял в жены кого-то вроде Дейси Мормонт! (Дейси приезжала к Братству без Знамен с выкупом за Арью, и Арья воспользовалась случаем, чтобы попроситься к ней в оруженосцы — пока безуспешно, но она не теряла надежды). Но нет, Робб взял и женился на Сансе, только с темными волосами!

— А ты королева, — парировала Арья, — ты не должна шить.

— Видишь, Жиенна, даже ребенок понимает, как должна вести себя жена короля, — сладким голосом сказала женщина, которую Арья видела вчера за высоким столом. Наверное, это была мама Жиенны.

Санса измерила рост Арьи еще одной лентой.

— Не будет ли угодно Вашему Величеству послушать какую-нибудь красивую балладу?

Жиенна, которая от слов матери сжалась и втянула голову в плечи, с благодарностью посмотрела на Сансу.

— Будьте так любезны, Ваше Высочество.

Санса обмотала Арью лентой вокруг груди и запела:

— Три рыцаря едут лесною тропой,

Вей, ветер, вей…

Спустя три песни, когда Арью обмерили со всех сторон, Санса наконец разрешила ей слезть с табурета и погулять по замку.

В Риверране она не могла быть призраком — все ее замечали, кланялись ей и называли «леди Арья». Первое время она от этого вздрагивала и прижималась к стенам, но потом поняла, что ей нечего бояться: все в этом замке, от лордов до мальчишек на конюшне, были людьми ее брата. Здесь она могла быть Арьей Старк. Она пробежала вниз по лестнице, сунула нос в кухню, получила горячий пирожок с черникой, проглотила его в один присест и потом долго сидела на ступеньке и вылизывала липкие темно-синие пальцы. Она заглянула в кузню, где незнакомый лысый кузнец ковал подкову, и вспомнила о Джендри. Она заговорила с солдатами, сидевшими во дворе, распросила их о том, как идет война и о том, не нужен ли Дейси Мормонт оруженосец, взяла подержать короткий широкий нож, сделала несколько взмахов и отдала обратно — у него была неудобная рукоятка.

Подъемный мост опустился со скрипом, по нему простучали копыта. Арья посмотрела на всадников, увидела, как один из них спрыгнул с огромного черного жеребца, откинул забрало, достал флягу и начал жадно пить. Она увидела ожоги на его лице. Это был Пес.

Она огляделась вокруг, но солдаты продолжали сидеть и болтать, как ни в чем не бывало. Арья незаметно подсела поближе к одному из них, прижалась к ножнам у него на поясе и вытащила из них нож. Осторожно, ни на кого не глядя, она встала и неторопливо пошла по двору. Спокойная, как вода. Шаг, еще шаг. До его горла ей не дотянуться. Еще шаг, и еще один. Лучше всего бить в спину, но на нем броня. Свирепая, как росомаха. Еще один шаг. Но если он снимет шлем, то можно опереться ногой на чурбачок, который валяется рядом, и ударить под подбородок, снизу вверх. Снял. Быстрая, как олень. Еще шаг.

Черный жеребец захрапел и начал мотать головой, Пес обернулся к нему, и удар ножа пришелся не в открытое горло, а в защищенное броней плечо.

Пес повернулся к Арье, выбил нож у нее из руки и поднял ее в воздух. Она завизжала от ярости.

— Убейте его!

Солдаты переглянулись, послышались смешки.

— Убейте его, я приказываю! Он слуга королевы, он убил моего друга, он убил Мику, его надо казнить!

— Арья!

Заслышав этот голос, Арья на мгновение обмякла в руках Пса и втянула голову в плечи. Кажется, мама была ей очень сильно недовольна.

— Поставь мою сестру на землю, пожалуйста, — продолжил голос, и Арья ошеломленно повернула голову. Это была не мама, а Санса. Мягкая, кроткая Санса.

Арья так оторопела, что позволила взять себя за руку и увести со двора. По дороге она пытливо вглядывалась в лицо Сансы, пытаясь убедить себя в том, что это действительно Санса, а не оборотень, умеющий говорить маминым голосом.

Санса завела ее в какую-то комнату, где на полках лежали сложенные простыни, и сердитым, но уже, безусловно, своим голосом сказала:

— Никогда больше не смей так делать. Сандор Клиган принес клятву верности Роббу, теперь он один из нас.

— Он убил Мику! — возмущенно воскликнула Арья.

Она ожидала, что Санса, как когда-то в Красном Замке, скажет, что Мика сам во всем виноват, но Санса ответила:

— Я знаю.

Арья прикусила нижнюю губу. Это было чуть больше того, на что она рассчитывала, но все же совершенно недостаточно.

— Он разрубил его мечом и засунул в мешок, как… как кусок мяса!

— Один раз я видела, как он отрубил человеку руку, — ровным голосом сказала Санса. — Это было в Королевской Гавани. Толпа на улицах взбунтовалась, и этот человек хотел схватить меня. Одну женщину, Лоллис Стокворт, нашли только на следующее утро, ее изнасиловали пятьдесят человек, а Тирека Ланнистера так и не нашли, и никто не знает, что с ним стало. Сандор Клиган спас мне жизнь в тот день. И потом, во время Битвы на Черноводной, он вернулся за мной и увез меня из Красного Замка.

Арья принялась теребить край простыни.

— Все равно он убил Мику.

— Да. Он не истинный рыцарь. Он… грубый, как мешковина, но когда тебе холодно, ты завернешься в любую ткань. При дворе было много рыцарей, красивых, благородных, вежливых, но они все стояли и смотрели, как меня бьют, а иногда они сами меня били, если Джоффри им приказывал. Ты сама — разве за все время, что ты была в бегах, тебе помогали только безупречные люди?

— Йорен хотел отвезти меня на Стену. Он меня защищал от разбойников и людей королевы. Он вонял, и у него были вши.

При упоминании вшей Санса поморщилась, но не слишком заметно.

— Он погиб?

— Да.

— Да упокоят боги его душу.

Арья скрутила край простыни в жгут.

— Ладно, я не буду убивать твоего Пса, — пробормотала она с неохотой. — Но я все равно его ненавижу!

САНСА


Санса подняла зеленое платье и горделиво продемонстрировала Жиенне. Горловина была оторочена темно-зеленой бархатной лентой, такая же лента обвивалась покруг талии, корсаж был расшит цветами земляники, а на подоле Санса вышила красные ягодки.

— Какая ты мастерица! — восхищенно воскликнула Жиенна.

— Бедные мои ручки, — притворно вздохнула Санса. — И все ради чего? Я уже представляю, какую гримасу скорчит Арья, когда узнает, что я хочу одеть ее, как девочку. С ее серого платья мне пришлось спороть все оборки, но в этот раз я не уступлю. Очень важно, чтобы при встрече с лордом Фреем она прилично выглядела.

— Мне кажется, что лорду Фрею все равно, как она выглядит.

— Конечно, ему все равно, но мама говорит, что лорд Фрей очень любит, когда ему оказывают должное уважение. Если Арья будет красиво одета и сможет вести себя прилично, то лорд Фрей поймет, что Робб его уважает. Никогда не думала, что Арья выйдет замуж раньше меня!

Санса неожиданно остановилась, заморгала и прижала пальцами уголки глаз. Жиенна испуганно обняла ее за талию.

— Что ты, милая, не плачь! Робб найдет тебе замечательного мужа, я уверена!

Санса улыбнулась сквозь слезы.

— Я не об этом плачу, что ты. Я просто подумала, что мне придется вышивать для Арьи новый девичий плащ, потому что наш старинный сгорел в Винтерфелле… Глупая я, правда? Там погибли мои братья, и сир Родрик Кассель, и мейстер Лювин, и, может быть, даже Старая Нэн и Ходор, а я плачу о каком-то плаще. Но, понимаешь, Жиенна, когда мне было пять лет, мама показала мне этот девичий плащ, и сказала, что я когда-нибудь надену его в день своей свадьбы, и потом я иногда потихоньку пробиралась в кладовую, надевала его и представляла, как я выхожу замуж за прекрасного принца с золотыми волосами…

Жиенна ласково погладила ее по голове. Санса глубоко вздохнула, чтобы сдержать слезы. Приехав в Риверран, она старалась плакать как можно меньше. Волки не плачут. К тому же сейчас ее отвлекла внезапная мысль.

— А как же ты выходила замуж за Робба, если плащ Старков был в Винтерфелле?

Жиенна мечтательно улыбнулась.

— Я тебе не рассказывала? Это было очень красиво. На мне было мое лучшее платье, из розового шелка с миррийскими кружевами. Робб сказал, что Старки поклоняются старым богам, и не захотел жениться в септе, поэтому мы вышли в богорощу. Наше сердцедрево — это большой, раскидистый дуб, когда я была маленькая, я любила на него залезать и прятаться, и перед этим дубом мы произнесли наши обеты. Робб тогда еще не оправился от раны, поэтому два лорда принесли его в богорощу на скрещенных руках, но перед деревом он стоял сам. Ты права, у него не было плаща с гербом Старков, поэтому он просто надел на меня тот плащ, в котором ездил в битву. Он сказал, что важны не гербы, важно то, что теперь он берет меня под свою защиту и клянется оберегать от холода, так повелось еще со времен Детей Леса, когда не было ни лордов, ни гербов.

Санса отчего-то вспомнила, как Сандор дал ей свой плащ, когда Джоффри приказал ее раздеть.

— Какая красивая свадьба! — сказала она искренне. — Совсем как в песне! Жалко, что я этого не видела.

— И свадьбу лорда Эдмура мы тоже не увидим, — вздохнула Жиенна.

Санса ужасно жалела о том, что не попадет на свадьбу в Близнецы. Там, должно быть, будут танцы, и менестрели, и дамы в красивых нарядах, и сладкие пирожки, и, может быть, даже турнир на следующее утро. Но настоящая леди никогда не жалуется, если ее не берут развлекаться, поэтому Санса улыбнулась и сказала:

— Это, должно быть, будет совсем скромная свадьба, лорд Фрей, говорят, очень скуп. И я бы не хотела оказаться в Близнецах, мне не понравился сир Меррет, а его отец, должно быть, еще хуже. Робб заботится о нас, поэтому оставляет в Риверране, где нас никто не обидит.

Жиенна кивнула.

— Конечно, поэтому. Но мама все равно недовольна, она думает, что он меня стыдится.

Санса в который раз подумала, что ей совсем не нравится леди Сибелл.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы защищать замок, когда твой король и супруг в отъезде.

Вместо того чтобы успокоить Жиенну, эти слова ее напугали.

— Санса, я не смогу защищать Риверран, если на него нападут!

— Конечно, нет. Но дядя Бринден сможет, поэтому он тоже остается в замке, и целый гарнизон вместе с ним. Никто на нас не нападет, а Робб совсем скоро приведет войско от лорда Фрея, и тогда нам никто не будет страшен.

Сандор Клиган тоже оставался в Риверране. Его не взяли на свадьбу в Близнецы, потому что он обещал отрезать язык сиру Меррету и скормить его лорду Фрею. Вспомнив об этом, Санса поежилась. В ее любимых песнях рыцари часто сокрушали злодеев, чтобы восстановить честь прекрасной и непорочной девы, но они делали это на поле брани или на турнире, и никому не отрезали языки — лишнее доказательство того, что жизнь не похожа на песню. И каждый раз, когда Санса думала об этом обещании, она вспоминала, что в войске Робба много лордов, которые знали и любили ее отца, дали клятву верности ее брату и знали ее саму с того времени, когда она еще не умела ходить, и все они завтра собирались есть хлеб Уолдера Фрея, который оклеветал ее из злобы. Только Сандор Клиган хотел ее защитить, а он даже не был рыцарем.

— Пойдем сегодня вечером к костру? — предложила она. — Мне давно хочется, и лорды будут рады увидеть, что королева сидит рядом с ними и слушает их рассказы.

По вечерам рыцари, лорды и простые солдаты собирались у костров во дворе Риверрана, пили, шутили и рассказывали всякие байки. На самом деле, Санса не слишком хотела к ним идти, она подозревала, что их байки не совсем подходят для ушей истинной леди, но эти лорды и рыцари рисковали жизнью, чтобы отомстить за ее отца и завоевать престол ее брату, и Санса считала своим долгом быть с ними любезной.

Вечером они сели рядом с Дейси Мормонт. Люди у костра перекидывались тряпичным мячиком, набитым песком. Тот, в кого попадал мячик, должен был рассказать что-нибудь интересное или просто спеть. Лукас Блэквуд рассказал о том, как Бринден Риверс потерял глаз, сражаясь со своим братом на Краснотравном поле. Маленький Джон Амбер начал петь песенку про шесть девиц в пруду, но после первого куплета все попросили его замолчать, потому что он страшно фальшивил. Вендел Мандерли рассказал сказку о рыбаке, который полюбил морскую деву с зелеными волосами и кожей белее пены, такую красивую и грустную сказку, что у Сансы навернулись слезы на глаза. Робин Флинт не стал ничего рассказывать, он молча вынул золотую монетку из уха Доннела Лока, ухмыльнулся и бросил мячик в сторону Жиенны. Дейси протянула руку и даже не поймала, а просто взяла мячик из воздуха. Она спела песню про медведя и прекрасную деву, посмеялась всем шуткам про Мормонтов и медведей, а затем прищурилась и кинула мячик куда-то в темноту.

— Смотри, куда целишься, женщина, — проворчал хриплый голос, и Санса прижалась к Жиенне.

— Не будь такой большой мишенью, — весело ответила Дейси. — Рассказывай.

— Ладно, слушай. В стародавние времена, когда андалы только пришли с востока, один из них, молодой рыцарь, высокий, с меня ростом, напился и заснул под кустом. Выпил он, должно быть, крепко, потому что перед сном позабыл застегнуть штаны. А во сне он вспомнил свою леди и…

— Придержи язык, пес, тут сидят твои королева и принцесса, — прервал его Большой Джон.

Санса почувствовала, что краснеет.

— Я уверена, что никто из людей моего брата не скажет ничего такого, что нельзя слышать его жене и сестре.

Сандор хрипло засмеялся.

— Слышал? Она уверена. Что ж, раз ее высочество разрешает, я продолжу. В те времена в лесах жили еще Дети Леса, были они остроухие, маленькие, взрослому человеку по коленку, и поклонялись деревьям. В тот день как раз был праздник, когда Дети Леса выбирали самое красивое дерево, украшали его ленточками и плясали вокруг.

— Смешные эти южане, правда? — громко прошептала Дейси.

— Дети Леса вышли на полянку, увидели рыцаря и дерево, которое росло у него из штанов. Они решили не искать дальше, украсили это дерево ленточками и плясали вокруг него всю ночь.

Вокруг костра раздались смешки.

— Утром рыцарь пробудился с больной головой. Он с трудом поднялся, повернулся к кустам, чтобы отлить, и тут заметил цветные ленточки. Он посмотрел на то, что держал в руке, и говорит: «Что ж, приятель, не знаю, где ты был ночью, но приятно знать, что ты заслужил симпатию леди».
Примечание автора: история, которую рассказывает Сандор, представляет собой вольный пересказ песенки про пьяного шотландца в исполнении "Irish Rovers".



САНДОР

Он проснулся от того, что кто-то вошел в его комнату.

— Чутко спишь, — спокойно сказал Черная Рыба, и от его голоса с Сандора слетел всякий сон. Он нашарил меч и штаны.

— Ланнистеры?

— Нет, пока нет. Мы еще увидим львов и оленей под этими стенами, но не сегодня.

— Тогда что?

— Одному из людей сира Патрека Маллистера удалось бежать, он прислал ворона.

Бежать? Патрек Маллистер был среди лордов, которые уехали на свадьбу в Близнецах.

— Они попали в засаду?

— Да. Их пригласили в эту засаду, накормили солью и напоили кровью.

Теперь Сандор понял, отчего у него такой голос.

— Лорд Фрей?

— Лорд Фрей проклял себя и свой род, в Семи Королевствах не осталось никого, кто не плюнет ему в лицо.

Сандор усмехнулся.

— Запишите это, милорд, и продайте какому-нибудь менестрелю. Красивая будет баллада — пока менестреля не поймают и Джоффри не прикажет отрезать ему пальцы и язык. Один сбежал, а что с остальными?

— Никто не знает. Я надеюсь на лучшее, но… он пишет, что видел во дворе убитого лютоволка.

— Жаль, смышленый был зверь. Скажите, сир Бринден, я не слышу ни лязга оружия, ни женского плача, вы что, меня первого разбудили с этими новостями?

— Да. Собирайся, ты отвезешь леди Сансу в Долину Аррена.

Сандор застегнул на себе пояс и убрал меч в ножны.

— Почему?

— Она наследница Робба, Королева-на-Севере, если леди Жиенна не беременна. В Долине Аррена она будет в безопасности, Лиза не выдаст свою племянницу Джоффри. А потом, когда наступит время, Север поднимется за свою королеву.

— Повезло Птичке, ничего не скажешь. Нет, сир Бринден, я спросил, почему вы разбудили именно меня. Я предатель, пес Ланнистеров, отчего бы не доверить Королеву-на-Севере какому-нибудь благородному рыцарю?

Черная Рыба устало провел ладонью по лицу.

— Оттого, что благородный рыцарь продаст ее за мешочек с золотом и прощение грехов. Война проиграна, Клиган, и всякий, кому я доверюсь сегодня, завтра будет искать способ подлизаться к победителю.

— Но не я.

— Но не ты. Король может простить лордов, которые против него восстали и рыцарей, которые против него сражались, но с тебя он спустит шкуру ремнями, какую бы пленницу ты ему не привез.

Сандор надел плащ.

— Не могу высказать, как я тронут вашим доверием, сир.

Птичка уже ждала его в конюшне, и одного взгляда на ее лицо, встревоженное, но без намека на слезы, было достаточно, чтобы понять, что Черная Рыба ничего ей не сказал. Это было разумно, но Сандору все равно захотелось взять сира Бриндена за бороду и шарахнуть затылком об стену.

В углу конюшни стоял бочонок с яблоками, Птичка взяла одно и скормила своей серой лошадке, затем нерешительно посмотрела на Неведомого.

— Можно его угостить?

— Попробуй, вряд ли он тебе откусит больше трех пальцев зараз.

Птичка испуганно посмотрела на свою руку в перчатке, на черного жеребца, и взяла из бочонка два яблока сразу. Сандор покрепче взял Неведомого под уздцы, но конь, видимо, еще не совсем проснулся — он аккуратно взял с протянутой ладони одно яблоко за другим, и только хрустя вторым, сообразил, что к нему приблизился посторонний человек, и угрожающе оскалил зубы.

— Холодно, — сказала Птичка, когда они выехали за ворота замка. — Зима близко.

Сандор мрачно подумал, что в Речные Земли зима придет еще не скоро, а вот в Лунных горах, должно быть, холодает с каждым днем, а ему скоро ехать через эти горы вдвоем с изнеженной девчонкой. И отбиваться от горных кланов в одиночку. Он слышал, что леди Кейтилин, когда везла Беса на суд к своей сестрице, потеряла в горах половину отряда, а это было еще летом.

В полдень они завидели деревню, достаточно большую, чтобы в ней был бордель. Сандор остановился, спешился, велел Птичке слезть с лошади и сцепил пальцы рук.

— Ставь сюда ногу, я тебя подсажу на своего коня.

Птичка попятилась.

— Спасибо, с… Сандор, но я привыкла к своей лошадке.

— Твоя лошадка подпустит к тебе любого, кто догадается захватить с собой яблоко. Ставь ногу мне на руки, говорю тебе.

Птичка неловко вскарабкалась в седло. Сандор погладил возмущенного Неведомого по шее и достал ремень.

— Если к тебе подойдут люди с ножами или мечами, не пугайся и крепче держись за повод. Неведомый забьет копытами любого, кто к нему приблизится, ты, главное, не свались. Я тебя привяжу, на всякий случай. Если увидишь человека с луком и стрелами, дай коню шенкеля что есть мочи. Он унесет тебя от любой погони, а я найду вас по следу. Не бойся, сиди спокойно, я скоро приду.

Он достал из мешка краюху серого хлеба, отрезал кусок и начал сосредоточенно жевать. Размягченный мякиш он лепил себе на левую половину лица, скрывая ожог. Когда он повернулся к Птичке, та испуганно взвизгнула.

— Красавец я, да? — Сандор попробовал ухмыльнуться и почувствовал, как корка стягивает ему щеку. — Не часто увидишь человека, у которого серая хворь съела пол-лица. Будем надеяться, что в этой деревне такого никогда не видели.

— Почему?

— Потому что на настоящую серую хворь это похоже примерно как конь на кошку.

Он легко нашел бордель, не столько по вывеске, на которой было намалевано красное сердце, сколько по тому, что ставни в этом доме на окраине были еще закрыты — шлюхи спят допоздна. Он постучался, ему открыла заспанная хозяйка.

— Добрый день, сударь. Присаживайтесь, выпейте вина, я позову девушку. Какие вам нравятся: белокурые, рыжие, тощие или в теле?

— Не надо никого будить, — сказал он, не переходя порог. — У меня к вам другое дело, хозяюшка. Видите ли, мать моя давно вдовеет, но сейчас к ней стал присматриваться один человек, может, у них и сладится. Вот только волосы у нее начали седеть, а сами понимаете, кому нужна старая жена? Если у вас найдется, чем закрасить седину…

Хозяйка задумчиво втянула щеки.

— Какого цвета волосы у вашей матушки?

— Черные, как у меня.

— Это плохо, нет такой травы, чтобы красила в черный. Вот если бы рыжие… Я вам продам чернильных орешков, но от них плохой цвет, тусклый. Пусть с утра, как причешется, натирает голову свечкой, чтоб волосы блестели, только не сальной, а восковой.

Идя обратно по лесу, он издали услышал, что Птичка с кем-то разговаривает, и положил руку на меч. Через несколько шагов он прислушался, остановился и беззвучно засмеялся.

— Ты мой хороший, — напевно говорила Птичка, — ты мой умный. Скоро придет твой хозяин, и мы поедем далеко-далеко, а пока стой спокойно. Хочешь, я тебе спою?

Она запела балладу в Флориане и Джонквили, и Сандор выслушал ее, прислонившись к дереву. Посреди третьего куплета Неведомый громко пернул, на траву что-то смачно шлепнулось и в воздухе запахло конским навозом.

— Ты очень невоспитанная лошадь, — сердито сказала Птичка. — Совсем как твой хозяин. Но ты будешь защищать меня от врагов, поэтому я тебя прощаю.

Сандор вышел из-за деревьев.

— Миледи, не иначе, соскучилась и ждет в гости королевских рыцарей?

— Ты вернулся! — радостно воскликнула Птичка.

— Вернулся, конечно. Чуть не заблудился в этом лесу, но, по счастью, ты орешь так, что я просто шел на твой голос.

Птичка собиралась было заспорить, но вместо этого надула губы и очень вежливым голосом сказала:

— Я рада, что смогла быть вам полезной, сир.

Сандор заворчал и снял ее с седла.

— Возьми котелок, сходи к ручью и набери воды, а я пока разведу огонь. Тебе надо покрасить волосы.

— Зачем?

«Затем, что теперь ты Королева-на-Севере, и за твою рыжую голову дают хорошую цену».

— Твой дядя велел, чтобы тебя никто не узнал. Запомни, меня зовут Сэм, тебя Бет. — Он пожалел, что не назвал другое имя, но делать было нечего. — Ты моя сестра, я везу тебя в Солеварни, где живет наш дядя по матери. Поняла?

— Да… братец Сэм.


АРЬЯ

Арья ударилась о воду животом так, что у нее перехватило дыхание. Юбка сразу намокла и обмоталась вокруг ног. Арья замахала руками, несколько раз перевернулась в воде и на мгновение перестала понимать, где верх, а где низ. Черная ледяная вода сомкнулась вокруг нее.

Где-то сбоку блеснул и тут же погас огонь. «Там верх», подумала Арья и замолотила руками. У нее стучало в ушах, она задыхалась, мокрая ткань платья не давала шевелить ногами, тянула на дно. Она вдохнула, подавилась водой, закашлялась и в это мгновение всплыла на поверхность.

Мимо нее пронеслась горящая стрела и с шипением воткнулась в воду.

— Ты что-то видишь? — спросил грубый голос сверху.

— Дырку в жопе я вижу! Стреляй еще!

«Они ищут меня, — подумала Арья. — Мне нужно нырнуть, иначе они меня увидят и схватят».

Но она не могла заставить себя нырнуть. Там, под водой, было совсем нечем дышать. «Спокойная, как вода, — прошептала она, — спокойная, как вода», но эта вода совсем не была спокойной, она подхватила Арью и потащила прямо на опору моста.

— Вон она, стреляй, — крикнули сверху. Арья зажмурилась и нырнула.

В темноте она ударилась обо что-то шершавое и оцарапала ладони и щеку. Она высунула голову из воды, но ее тут же захлестнуло волной и еще раз стукнуло о камень. Столбы, на которые опирался мост, обросли склизкими водорослями и острыми ракушками. Арья вцепилась в неровный камень, обдирая руки, и почувствовала во рту вкус ряски и крови.

Наверху страшно кричали, и слышался зверский рык. «Молодец, Серый Ветер», прошептала Арья. Кто-то выпустил лютоволка, это было хорошо, Серый Ветер убьет их всех и спасет Робба. Но рык внезапно оборвался, волк жалобно заскулил и замолк. Арья укусила себя за кулак, чтобы не заплакать, и вода тут же оторвала ее от опоры моста, захлестнула и потащила.

Арья на мгновение вынырнула, вдохнула воздух пополам с пеной и тут же снова ушла под воду. Она не могла пошевелить ногами. Что-то ударило ее в затылок, она вскрикнула и чуть не захлебнулась. Мимо нее проплыло что-то черное и страшное.

«Это бревно, — подумала Арья, — это просто глупая деревяшка». И вслед за этой мыслью пришла другая: «Это бревно, его несет течением. Если я ухвачусь за него, то река сама унесет меня подальше отсюда». Ноги у нее по-прежнему были спутаны юбкой, но она сделала несколько гребков руками, вцепилась в бревно и перевела дух.

Она думала, что на свадьбе будет очень скучно, потому что перед отъездом Санса велела ей вести себя прилично и запомнить, как была одета невеста, понравилась ли она дяде Эдмуру, какие платья были на дочерях лорда Фрея, что подавали на стол и какую музыку играли. Да, и какой жених достался самой Арье.

Жениха Арьи на свадьбе, к счастью, не оказалось, но лорд Фрей, старый, сморщенный и похожий на хорька, назвал его имя — Элмар — и Арья весь вечер не могла есть от волнения. Элмар Фрей, паж лорда Болтона! Тот самый, который хвастался, что женится на принцессе! Арья представила, какую рожу скорчит этот самый Элмар, когда узнает в своей принцессе чашницу Нан. И конечно он расскажет всем про Ласкин суп, Арья не сомневалась в том, что Элмар ябеда. «Санса, конечно, сразу сделает вид, что у нее нет никакой сестры», — подумала она. При мысли о том, что скажет мама, у нее заболел живот. И, конечно, лорд Фрей решит, что раз Арья делала такие плохие вещи, то нельзя выдавать ее замуж за Элмара, и Робб не получит свой военный союз, и мерзкий Джоффри победит…

Потом Элмар вылетел у нее из головы, потому что она заметила самогó лорда Болтона.

Мама несколько раз велела ей не вертеться и перестать кусать губы, но Арья все никак не могла успокоиться. Она совсем не запомнила ни невесту, ни ее платье, ни еду. Перед провожанием мама отослала ее спать. В другое время Арья бы возмутилась, что с ней обращаются, как с маленькой, и нарочно спряталась бы где-нибудь в уголке, чтобы посмотреть, но в этот раз ей больше всего хотелось выйти из-за стола, поэтому она покорно кивнула, убежала к себе в комнату, бросилась на кровать, не раздеваясь, и принялась думать.

Она так ни до чего и не додумалась, и заснуть ей тоже не удавалось. Где-то внизу заиграла музыка, Арья удивилась — она думала, все уже ушли спать, — и тут вспомнила, что Санса велела ей запомнить, какие на свадьбе будут барды, и что они будут петь. Она вышла из комнаты и направилась в сторону большого зала — послушать.

Она появилась в дверях как раз в то мгновение, как Дейси Мормонт ударили топором в живот.

Вспомнив об этом, Арья вздрогнула и покрепче обняла бревно. Вокруг была кровь, много крови, и прямо на полу лежал мертвый человек, а у Робба из руки торчала стрела, в него стреляли из лука! Арья схватила со стола нож и осмотрелась в поисках врагов, но тут ее увидела мама и страшно закричала: «Арья, беги!» И она побежала.

«Они не могут убить маму, — думала она, прижимаясь щекой к бревну. — Они возьмут ее в заложницы, как Сансу, и будут держать в тюрьме, нет, не в тюрьме, просто в комнате, а потом мы ее освободим. Они убили Дейси, потому что Дейси воин, воинов убивают на войне, но только не маму. Они не могут ее убить».

Она посмотрела через плечо. Близнецы остались далеко позади, ни одного огонька не было видно. Арья почувствовала, что от холодной воды у нее онемели ноги. «Мне надо выбираться на берег, — подумала она, но с какой он стороны?» Зеленый Зубец был еще не слишком широк, он набирал полную силу ближе к Лунным Горам, но даже в самом узком месте он был так велик, что усталая и замерзшая десятилетняя девочка не смогла бы доплыть от его середины до берега. Арья велела себе слушать ушами. Вокруг было тихо, только вода плескалась о бревно. Но если прислушаться, то справа, совсем-совсем далеко, доносился тихий, одинокий, печальный звук — волчий вой.

«Где волк — там лес, — подумала Арья. — Где лес — там берег. Я поплыву направо». Он покрепче обняла бревно правой рукой и начала грести левой.

Она плыла долго, так долго, что почти уже уверилась в том, что ошиблась, что ее вынесло на середину Зеленого Зубца, где она и утонет, как вдруг что-то мокрое коснулось ее лица. Арья выпустила бревно и вцепилась в ветви ивы, растущей над обрывом.

Ей не сразу удалось вскарабкаться на обрыв, но в конце концов она все же забралась наверх, нашла удобное место между корнями дерева, сняла мокрое платье, выжала его, повесила на ветку и легла на землю. «Я не буду спать, — сказала она себе, — я просто подожду, пока рассветет», и заснула прежде, чем успела договорить.

Во сне она бежала по лесу, чутко насторожив уши и принюхиваясь к влажному запаху реки. Она выбежала на отмель и остановилась. Что-то темное покачивалось на воде у самого берега. Она понюхала воздух, заскулила и осторожно пошла вперед. Вода уже подхватила темный предмет и хотела нести дальше, но она схватила его зубами за руку и бережно выволокла на берег. Волосы женщины испачкались в песке. Арья толкнула ее носом раз, другой, перевернула на спину, лизнула в лицо и вопросительно заскулила, но женщина осталась лежать неподвижно, мертво глядя в ночное небо. Арья обнюхала ее еще раз, села на задние лапы и завыла. Вдалеке, на севере, ей ответили три ее брата, и они долго еще перекликивались, оплакивая свою потерю.

Арья проснулась, когда совсем рассвело и солнце начало бить ей в лицо. Она прижала колени к груди, обняла себя и зажмурилась. «Они будут меня искать, — подумала она. — В темноте не могли, а сейчас будут». Она встала, провела пятерней по волосам и пощупала подол платья. Ткань была еще влажной, но Арья все равно решила одеться — в зеленом платье ее сложнее будет заметить в лесу. Внезапно она охнула, зажала рот обеими руками и метнулась в ближайшие кусты. Весь подол был забрызган кровью.

Когда ее перестало рвать, Арья перегнулась с обрыва, умылась и прополоскала рот. Затем она подошла к ветке, на которой висело платье, сняла его и уткнулась лицом во влажную ткань. Это была не кровь, а вышитые Сансой ягоды земляники.

Несколько часов она шла вниз по течению реки, стараясь держаться у берега, чтобы не заблудиться, но при этом не выходя к самой воде. Пару раз, выглядывая из кустов, она видела людей в лодках, но это были рыбаки или купцы. В одном месте она наткнулась на заросли малины и долго обирала с колючих веток переспелые сладкие ягоды. Пальцы у нее покраснели от сока. Она на мгновение вздрогнула, желудок у нее снова перевернулся, но она решительно сказала себе: «Это просто дурацкие ягоды», — и продолжила есть. Наевшись, она оторвала от ближайшей березы кусок коры, свернула его в кулек и набрала туда еще малины.

Когда Арья вышла к песчаной отмели, солнце уже было в зените. Отпечатки гигантских волчьих лап вели из леса к воде, и потом обратно, туда, где на песке лежала мертвая женщина. Арья узнала ее только по платью.

Ближе к лесу, там, где песок был совсем сухим и легким, Арья вымерила шагами расстояние, начертила веткой широкий прямоугольник, подобрала острый сук и начала копать.

Это оказалось труднее, чем она думала. Она рыхлила песок, нагребала его в подол и выбрасывала за край ямы. Пальцы у нее скоро начали болеть, песок забился ей в уши и в рот и противно скрипел на зубах, камешки расцарапали ей пальцы, а на правой руке появилась мозоль. Арья вздохнула, вылезла из ямы и пошла к реке. Там она вымыла руки, засунула голову в воду, промыла уши и долго пила холодную, чуть отдающую болотом воду.

Когда она обернулась, ей на мгновение показалось, что она ошиблась, что там, на песке лежала какая-то незнакомая женщина, седая, с исцарапанным лицом. Арья подбежала к ней, упала на колени, посмотрела на нее внимательно, затем прикусила губу, отвернулась и пошла в сторону леса. Там она села за дерево, взяла кулек с малиной и начала есть. Ягоды показались ей приторными и липкими. И тут она вспомнила, что накануне засунула в кармашек на поясе кусок хлеба, чтобы потом угостить Серого Ветра. Она запустила туда руку. Хлеб размок и неприятно пах плесенью, но это все равно был хлеб. Арья собрала его весь до крошки и тщательно вылизала пальцы. Она еще раз запустила руку в карман и нащупала там монетку.

Это была та самая монета, которую ей подарил Якен Хгар.

«Лорд Фрей, — прошептала Арья. — Сир Григор. Дансен. Полливер. Рафф-Красавчик. Щекотун. Сир Илин. Сир Мерин. Король Джоффри. Королева Серсея».

Она убрала монету в карман и снова начала копать.

САНДОР

Возле Города Лорда Харроуэя серая лошадка потеряла подкову. Сандор долго костерил ее и Птичку последними словами, затем вынул из мешка зачерствевшую краюху серого хлеба и принялся остервенело жевать. Нужно было искать кузню.

До сих пор они избегали людей. Сандор не знал, чего боится больше — того, что кто-то узнает Птичку, или того, что кто-то невзначай расскажет ей правду про свадьбу в Близнецах. Временами, когда они сидели вечером у костра, и Птичка вполголоса напевала какую-нибудь любовную балладу, ему даже хотелось, чтобы на них кто-нибудь напал. Сандор давно никого не убивал.

Ближайшая кузня оказалась в гостинице на перекрестке. Сандор еще раз напомнил Птичке, что ее зовут Бет, заплатил кузнецу и хотел уже ехать дальше, но хозяйка гостиницы сказала ему:

— Остались бы на ночь. Сестрица ваша, небось, будет рада переночевать под крышей.

Птичка вежливо прочирикала, что она совсем не устала и очень любит спать на земле у костра. Сандор плюнул и заплатил за комнату. Кровать в ней была, конечно, одна, так что ему все равно предстояло спать на полу, но, можно подумать, это кого-то заботило.

По счастью, никто в гостинице не стремился завести с ними беседу. Серая корка на лице Сандора отпугивала людей так же хорошо, как и его ожоги. Случайно встретившись c ним взглядом, все вздрагивали, опускали глаза и поспешно находили себе какое-нибудь занятие. Хозяйка указала им с Птичкой место за самым дальним столом, поставила перед ними миску с кислой капустой и кровяными колбасками, одну на двоих, и кувшин с пивом, и ушла шутить с проезжими купцами.

Купцы долго и скучно говорили о том, что зима близко, хлеб вздорожал, но, слышно, будто в Королевской Гавани за шелк дают хорошую цену, и за бархат тоже, а по Королевскому Тракту без десятка молодцов с мечами нынче и не проедешь, и где это видано, чтобы лорд на своих землях разбойников терпел, да и пойди пойми теперь, кто нынче лорд в Речных Землях, и хотя они, купцы, очень короля Джоффри уважают, но все же дурное это было дело в Близнецах… Тут они опустили головы и зашептали:

— … говорят, молодой Старк обернулся волком и троим горло перегрыз…

— … люди сами видели, тело человеческое, а голова волчья…

— … а нитки они не видели, которыми ему голову от волка пришили, нет?..

— … а леди Кейтилин, говорят, в Трезубце утопили…

— …не утопили, а горло перерезали, а тело в реку бросили…

— … люди по Зеленому Зубцу на корабле ходили, говорят, одни покойники навстречу. Плывут, в небо смотрят…

— … так не все же от Близнецов, там и народу столько не было…

— … столько не столько, а говорят, в большой зале до сих пор пол красный…

— …ничего, лорд Фрей его золотом покроет, если надо будет, ему Ланнистеры богато заплатили…

— Что с вами, милая, нехорошо вам? — ласково спросила трактирщица.

Сандор скрипнул зубами и заставил себя посмотреть на Птичку. Она была белая, как молоко, и глаза у нее были такие же пустые, как в тот день, когда Джоффри потащил ее смотреть на отрубленную голову Старка. Трактирщицу она, казалось, даже не услышала.

— Друг, — сказал Сандор хрипло, — ты не мог бы при беременной женщине про отрубленные головы не рассказывать?

Купцов было пятеро, да еще десяток парней с мечами и луками сидели тут же на лавках, но никто из них даже не попробовал возмутиться из-за того, что бродяга с порченной рожей указывает им, о чем чесать языки.

— Так мы ж не знали, — пробормотал один и втянул голову в плечи.

— Не зна-а-али, — передразнил их Сандор. — Бет, иди приляг.

Он незаметно подтолкнул Птичку кулаком в бок. Она непонимающе посмотрела на него, словно пытаясь вспомнить, кто он такой и зачем с ней разговаривает, молча встала и пошла в сторону лестницы. Походка у нее была такая тяжелая и осторожная, будто она и впрямь должна была завтра родить.

Сандор взял ложку и принялся есть. За обед было уже уплачено, а он не думал, что в ближайшее время Птичке захочется кровяных колбасок.

Он нарочно задержался внизу подольше, давая ей время выплакаться наверху. Когда капуста закончилась, он пошел на конюшню, проведать лошадей, скормил серой лошадке кусок хлеба и долго гладил Неведомого по шее, пока Неведомый не заскучал и не цапнул его за палец.

Птичка сидела на кровати и молча смотрела в стену. По лицу ее было видно, что она не проронила ни слезинки. Дело обстояло еще хуже, чем Сандор боялся.

«Ну что, — подумал он невесело, — вот и уроки Григора пригодились», подошел к ней, взял за руку и с силой провел большим пальцем по косточкам. Птичка взвизгнула, попыталась вытащить руку, Сандор сжал посильнее и снова надавил на косточки, пока у Птички из глаз не брызнули слезы.

Дальше ее уже было не остановить. Всю ночь Сандор лежал с ней в обнимку, а она рыдала у него на груди, оплакивая мать, брата, сестру, дядю, северян, речных лордов и огромного лобастого волка, который спал в ее постели и клянчил горбушки.

Под утро она, наконец, заснула, и Сандор смог перевести дух и вытянуть затекшие ноги. Всю ночь он изворачивался так, чтобы Птичка не почувствовала, как сильно у него стоит. От нее пахло костром, чернильными орешками, воском, слезами, обеими сиськами она упиралась ему в грудь. «Совести у тебя нет», мысленно сказал он своему члену и попытался встать, чтобы пойти подрочить где-нибудь за сараем, но Птичка, не просыпаясь, схватила его за руку. Пришлось лечь, обнять ее за плечи и думать о чем-нибудь противном.

Она проспала весь день до обеда, а когда проснулась, заплакала еще раз. Мордочка у нее распухла от слез, нос покраснел, глаза превратились в щелки. Сандор сказал хозяйке, что сестрицу что-то мутит, отказался от мейстера и повивальной бабки, и заплатил еще за одну ночь. Уехали они следующим утром, когда еще не рассвело.

Сандор ждал, что дорогой Птичка снова будет плакать, но она молчала и думала о чем-то своем. Думы эти были, видимо, невеселые. Днем, когда они сделали привал, она не стала ничего есть даже после того, как Сандор на нее прикрикнул. Накануне она сгрызла только одно яблоко и выпила кружку капустного рассола, хозяйкиного средства от утренней тошноты. Сандор забеспокоился.

— Силой накормлю, — пообещал он ей. — Жри, что дают.

— Это я рассказала королеве о том, что отец хочет увезти нас из Королевской Гавани, — ответила она невпопад.

— Ну и дура. Ешь, кому говорят.

— Я никому об этом не говорила, даже маме.

— Беру свои слова обратно, не такая уж ты дура. И дальше молчи.

— Если бы я рассказала, то Робб казнил бы меня, как лорда Карстарка.

— Ничего он бы тебя не казнил, ваш закон не велит родичей убивать.

— Боги наказали меня за то, что я предала свою семью.

Сандор плюнул в костер.

— Дура ты все-таки. Ты думаешь, боги поубивали всю твою родню за то, что ты королеве наябедничала? По-твоему, Отец — он вроде Джоффри, что ли?

Птичка посмотрела на него в упор.

— А ты думаешь, что нет? Твой брат сжег тебе лицо — и боги ему позволили. Сколько убитых людей мы с тобой видели по дороге? Никого из них боги не защитили. Отца казнили, Робба убили, сира Ренли убили, лорд Станнис проиграл Битву на Черноводной и потерял все свои корабли, а Джоффри сидит на Железном Троне. Получается, боги любят его. Боги любят Джоффри. Значит, они такие же, как он.

Сандор почесал за ухом. Такая идея до сих пор не приходила ему в голову. Он считал, что раз боги не защищают невинных и не карают виноватых, значит, никаких богов вовсе нет. Но, скажем, Тайвин Ланнистер определенно существовал, и Джоффри, и Григор, и лорд Фрей, и все они вознаграждали достойных и карали провинившихся — так, как они это понимали. Может быть, и боги понимали справедливость примерно так же, как лорд Фрей. В конце концов, подумал Сандор, Рейегар Таргариен посвятил Григора в рыцари, Тайвин Ланнистер дал ему войско и щедро платил за службу, Григор получил замок, земли, почет и славу — а он, Сандор, шлялся по Речным Землям, как бездомный пес, за его голову была объявлена награда, по всем Семи Королевствам его славили как труса и дезертира, а завидев его лицо, прохожие вздрагивали и начинали смотреть в землю. Не нужно было долго гадать, кого боги любят сильнее. Значило ли это, что на небесах сидит всезнающий и всемогущий Григор?

Он посмотрел на Птичку и чуть не засмеялся от облегчения. Никакой Григор не смог бы ее создать. Григор даже не смог бы понять своими маленькими тупыми мозгами, какая она замечательная. На самом деле, Григор не смог бы придумать ничего на свете, ни моря, ни деревьев, ни лошадей, ни красного дорнийского вина. Его воображения хватало только на новые пытки. И Джоффри был точно такой же.

— Дурында ты, — сказал он нежно. — Если бы бог был вроде Джоффри, то любого, кто в септу не ходит, на месте громом убивало бы. Ему важно, чтобы все вокруг ему поклонялись и знали, какой он великий и страшный, а на остальное ему плевать. Ешь давай.

Птичка обхватила коленки руками и посмотрела в костер.

— Все равно. Если бы я не рассказала королеве, то нас бы увезли в Винтерфелл, и ничего бы не было.

— И когда Теон Грейджой захватил бы Винтерфелл, ты бы, небось, сильно радовалась, что ты такая умная.

Птичка поежилась, но ничего не ответила.

Сандор отхлебнул из фляжки и подумал, что надо бы пить не так резво, до Кровавых Врат путь неблизкий, а кабаков в горах не водится.

— Слушай, — сказал он тяжело. — Помнишь, я рассказывал тебе про свою сестру? Ее звали Бет. Она была хорошая. Ее даже Григор любил, насколько умел. А она любила меня, и всегда от него защищала — тоже как умела. Однажды мы все сидели у очага, и я Григору ответил как-то не так, невежливо, и он встал, чтобы меня проучить. Бет поднялась с места, чтобы меня заслонить, и Григор… он ее даже не ударил, просто отмахнулся, как от мухи, чтобы не мешала. Она отлетела к стене и осталась там стоять. В этом месте из стены торчал крюк, она… насадилась на него виском.

Птичка прижала руку ко рту.

— Григор не собирался ее убивать, понимаешь? Все были согласны, что он не виноват, просто так получилось. Если бы она не встала, чтобы меня защитить, то была бы жива до сих пор. Значит, и кровь на мне.

Причка неожиданно вскочила на ноги. Вид у нее был до смешного воинственный.

— Это несправедливо! Это Григор убил твою сестру, а ты ни в чем не виноват!

— Правильно, — согласился Сандор, — а твоего отца казнили по приказу Джоффри. Я не виноват, ты не виновата, просто жизнь у нас такая дерьмовая. Ешь давай, нам с тобой еще в горы ехать.